— Неужели эти люди никогда не разойдутся по домам? — ворчу я, проталкиваясь сквозь толпу.
— По крайней мере, им не все равно, — в их защиту говорит Жук. — Они пытаются свергнуть Пограничную стену, а это куда больше, чем делаешь ты.
Я поворачиваюсь к нему.
— Знаешь что? Иди-ка ты к черту. Ты, сам-то, что сделал для того, чтобы стена рухнула? Вся деятельность Людей за Единство — это рисование плакатиков и выкрикивание бесполезных лозунгов. Уверен, правительство Стражей прямо-таки дрожит от страха.
— Мы делаем гораздо больше, — говорит он.
— Да ну? Например?
— Вот увидишь. Я должен идти. Развлекайся в школе. — Он идет к своей тетке.
Что он имел в виду под "вот увидишь"?
Я поджидаю Натали на школьной лестнице. Мимо проходят корреспондент с ТВ Джуно Джонс и её съемочная группа. У входа также ждет Дей, держа гору книг. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, а потом снова закрывает его.
— Если у тебя есть что мне сказать, просто скажи, — огрызаюсь я.
— Извини, — брякает она.
— Что? — Я ожидал чего угодно от неё, но не этого.
— Я была не права, обвиняя тебя в том, что ты подсадил Жука на Дурман.
— Ну да, ошибалась, — говорю.
— Ты, блин, придурок, я пытаюсь извиниться.
Я слабо улыбаюсь:
— Своеобразно ты извиняешься.
Дей улыбается в ответ:
— Прости. Я серьезно. Друзья?
Я колеблюсь немного, а потом киваю. Этого хотела бы Натали.
— Друзья.
Мы ждем Натали молча, между нами все еще сохраняется неловкость, несмотря на наше перемирие. Минуту спустя, по всей городской площади эхом разносится звук лошадиных копыт и у школы останавливается знакомый черный экипаж. Перед дверью экипажа возникает Себастьян и предлагает Натали руку, которая отвергает ее. Она выходит из кареты, убирая свои красивые светлые волосы от лица. Мелькают две отметины на её шее. Меня гложет чувство вины. По выражению её лица я не могу судить продолжает ли она все еще сердиться на меня или нет.
Неожиданно вблизи Пограничной стены вспыхивает драка и Себастьян идет, чтобы разобраться, в то время, как Натали поднимается ко мне. Джуно Джонс преграждает ей дорогу и тычет микрофоном ей в лицо.
— Мисс Бьюкенан! Уделите секунду Вашего времени? Как студенты держатся после смерти Криса Томпсона?
— Мы держимся, как и следовало ожидать, — раздраженно говорит Натали.
— Почему Ваша мать вчера присутствовала на похоронах? Вы хорошо знали Криса?
Натали качает головой и пытается обойти Джуно Джонс.
— Крис был шестой жертвой, умершей от Золотого Дурмана, а больше десяти сейчас находятся в больнице в критическом состоянии. Как вы думаете, почему все больше молодых людей Вашего возраста подсаживаются на наркотики?
Натали замирает.
— Еще кто-то пострадал?
— Да, и это только те, о которых нам известно...
БУМ!
По городской площади эхом разносится мощный взрыв. Ударная волна сбивает меня на колени и я, прикрываю голову, когда школьные окна разлетаются на мелкие осколки и сыплются на землю стеклянным дождем. В ушах стоит звон, словно внутри меня звенят церковные колокола. Я поднимаю голову, в ушах стреляет; звуки атакуют мои чувства: крики паники, бьющиеся стекла, падение тяжелых камней.
Часть Пограничной стены разрушена, обнажив гетто Легион по другую сторону. На нас пялятся тысячи бледных истощенных Дарклингов. Всё замирает, словно мир затаил дыхание. По началу Дарклинги не двигаются, возможно, от шока или страха перед репрессиями.
А затем по их обонянию ударяет запах человеческой крови.
Дарклинги воют.
Они спешат к дыре в стене, привлеченные запахом свободы и горячей крови.
— Эш... — Голос Натали раздается не громче шепота, но для меня он словно сирена, призывающая действовать.
Я устремляюсь вниз по ступенькам и хватаю её в свои объятья.
— Ты ранена? — спрашиваю я.
— Нет. Где Дей? — спрашивает она.
— Я здесь! — Дей спешит к нам. Её, обычно идеальные черные волосы, перепачканы в крови и грязи, а худенькое личико исцарапано, но в остальном с ней все в порядке.
— Мне нужно найти Жука, — говорю я им. — Идите внутрь.
Натали качает головой.
— Я должна убедиться, что с Себастьяном все в порядке.
Мы все втроем проталкиваемся сквозь толпу, в направлении Пограничной стены, где я последний раз видел Себастьяна и Жука.
Образуется столпотворение.
Люди спешат, толкаются, отчаянно пытаясь убраться подальше от Дарклингов, которые нескончаемым потоком льются через пролом в стене. Везде, куда ни взгляни, кричат люди, схваченные Дарклингами, которые уже пьют кровь несчастных. Перепуганные охранники Стражей обнажают мечи и рубят направо и налево, не разбирая, где Дарклинги, где люди. Кровь повсюду, пьянящая, вкусная. Во мне просыпается голод. Я желаю присоединиться к остальным Дарклингам. Я хочу есть.
— Эш, он здесь! — дергает меня за руку Натали, отвлекая от мыслей о жажды крови.
Жук лежит в пыли и мусоре без сознания. Его лицо частично обожжено, а из кровоточащей раны в области живота торчит осколок. Он, должно быть, находился в момент взрыва слишком близко к эпицентру, и его задело шрапнелью. Наверное, он и устанавливал бомбу.
— Он не дышит! — истерит Дей.
Натали делает искусственное дыхание, но оно не помогает; Жук продолжает бледнеть. Ему нужен кислород и как можно быстрее.
Дей рыдает взахлеб.
— Маттиас, не оставляй меня, прошу тебя. Я люблю тебя, пожалуйста...
— Эш, твоя кровь! — говорит Натали.
— Что...?
И вдруг до меня доходит, о чем она. Трипаносома вампириум в моей крови может реанимировать его — в конце концов, именно она насыщает мои органы кислородом. Может и ему это поможет?
Я вонзаю клыки себе в руку, вгрызаюсь в плоть, до тех пор, пока не начинает течь кровь. Натали задирает рубашку Жука, чтобы показать открытую рану на животе.
— Что ты делаешь? — в изумлении произносит Дей.
— Спасаю Жуку жизнь, — отвечаю я.
Я держу своё запястье над раной на животе Жука и позволяю своей крови проникать в его тело, целясь в брюшную артерию. Я просто молюсь, чтобы все получилось. Мы ждем, затаив дыхание. После целой вечности ожидания, как нам показалось, хотя на самом деле прошло не больше тридцати секунд, цвет начал возвращаться к лицу Жука. Работает! Я продолжаю вливать в него свою кровь, даже когда начинаю чувствовать слабость и понимаю, что пора остановиться.
Вокруг нас по-прежнему раздаются человеческие крики, люди отчаянно толкают друг друга, пытаясь убраться подальше от Дарклингов, наводнивших округу через брешь в стене. Если мы очень быстро не уберем Жука с земли, то рискуем быть просто растоптанными спасающейся бегством толпой.
Жук издает слабый стон, и веки его трепещут.
— Он жив! — восклицает Дей.
— Натали, слава Богу, ты здесь! — подбегает к нам Себастьян.
Он быстро оценивает обстановку.
— Себ, забери Жука в школу. Ему нужна медицинская помощь, — говорит Натали, перевязывая мое запястье. — Я пойду сразу за тобой.
— Я тебя здесь не оставлю, — говорит он.
— Нет времени на препирательства! Жук ранен, — отвечает она. — Пожалуйста, он мой друг.
Себастьян смягчается и взваливает Жука себе на руки, а потом несет его к школе. Дей идет за ними. Они быстро затерялись в море бегущего народа. Натали помогает подняться мне на ноги. Я перекидываю свою руку ей через шею, ища поддержки. Я все еще чувствую слабость.
Один из Дарклингов нападает на женщину впереди нас, она издает пронзительный крик, когда существо погружает свои клыки ей в шею. Люди рядом с ней впадают в панику и начинают бежать в нашем направлении, обратно к стене. Нас накрывает волной паникующих людей.