Мягкие губы вдруг прижимаются к моим. Губы Эвангелины. Ощущение... невероятное. Её поцелуй более настойчивый, чувственный, более отчаянный, чем поцелуи Натали. Я отстраняюсь.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, открывая глаза.
— Показываю тебе, что ты теряешь, — говорит она и целует меня снова, в этот раз более настойчиво.
Желание бурлит во мне, и я даже не пытаюсь с ним бороться. Я притягаваю к себе Эвангелину и возвращаю ей поцелуй, сильно, желая найти ответы, ведь мне необходимо знать, есть ли между нами что-нибудь искреннее. Если я собираюсь отказаться от своих отношений с Натали, то я должен быть уверен, что принимаю верное решение. Губы Эвангелины приоткрываются, и её язык находит мой. Это так чувственно, удивительно — каждая клеточка моего тела гудит. Несмотря на все это только одна мысль крутится в моем мозгу: Натали.
Я смутно ощущаю, что дверь позади нас открывается. Слышится вздох. Прерываю поцелуй и поворачиваюсь, чтобы увидеть в аллее Натали, её глаза наполнены слезами.
— Десять минут! Еще и десяти минут не прошло, как ты уже заменил меня на неё, — говорит она. — Я поверить не могу, что собиралась тебя найти, чтобы бороться за тебя, за нас, когда стало совершенно ясно, что я тебе вообще не нужна.
— Это совсем ничего не значит — я просто в замешательстве, — говорю я.
— Эш, только не говори, что наш поцелуй ничего для тебя не значит, — говорит Эвангелина.
— Ну что же, тогда позвольте мне помочь вам обоим выйти из этой щекотливой ситуации. Я больше никогда в жизни не хочу тебя видеть! — произносит Натали.
Она захлопывает дверь перед моим носом.
Эвангелина подходит ко мне сзади.
— Она должна была знать. Она никогда на самом деле не смогла бы быть с тобой.
Она пытается взять меня за руку, но я не позволяю ей это сделать.
— Оставь меня в покое, — говорю я.
— Эш...
— Ты ведь знала, что она смотрит, не так ли? — спрашиваю я.
Молчания Эвангелины достаточно, чтобы ответить на мой вопрос.
— Просто уйди! — резко говорю я.
— Нет, — возражает она.
Я топаю прочь, но она преследует меня. Не могу поверить, как сильно я облажался! Я сжимаю переносицу, пытаясь прогнать боль, но боль не в голове. Она извивается у меня в груди, словно змея и мне не стерпимо больно. У меня такое чувство, будто я умираю. Есть только одно место в котором, как мне кажется, я смогу обрести покой.
* * *
Через полчаса я шагаю по Шантильи Лейн с определенной целью, Эвангелина все еще следует за мной. Мы используем крыши для передвижения по городу, держась вне поля зрения Ищеек. Люди под нами борются, кричат, напиваются. После взрыва бомбы утром, все напуганы, возбуждены, злы. В каждом доме семьи вместе с детьми смотрят новости, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Запись с места трагедии транслируют все гигантские цифровые мониторы по всему городу. Внизу экрана постоянно бежит лента новостей: в результате взрыва в городе двадцать шесть погибших... Правительство призывает людей голосовать за закон Роуза и раздавить угрозу Дарклингов... Три активиста организации Люди за Единство арестованы по подозрению в причастности к утреннему взрыву... Эмиссар призывает горожан не выходить на улицу, пока поблизости бродят Дарклинги.
Я быстро звоню Жуку, еще до того, как приблизиться к Шантильи Лейн, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Ответила его тетка Роуч, и изложила мне последнюю информацию о его состоянии. От ожогов на его лице, вероятно, останутся шрамы, на его живот наложили с десяток швов, но жить он будет, благодаря моей крови. Она выйдет из его организма через несколько дней, но свою работу она сделала: запустила его сердце. Я с облегчением услышал, что родители Дей позволили ей остаться с Жуком на всю ночь, чтобы она могла позаботиться о нем.
Мы с Эвангелином спрыгиваем с крыши, находящейся рядом с лавкой мистера Табса и входим внутрь. Лучший способ найти умиротворение, получив кайф от Дурмана, который мне может дать человек, уже находящийся под наркотиком.
Притон такой же тесный, вызывающий клаустрофобию, как я запомнил. Все, что я могу разглядеть в тусклом красном свете — это тени, которые, потерявшись в экстазе, извиваются на полу. Человеческая женщина изображает сладострастный поцелуй и обнажает свою грудь.
— Всего десять монет и я могу быть твоей, — говорит она.
— Нет уж, спасибо, — отвечаю я.
Мы острожно перебираемся через тела и находим мистера Табса в его офисе. Он одаривает меня желто-зубой улыбкой.
— Привел мне еще одного клиента? — спрашивает он.
— Я здесь ради себя. Мне нужна пища, — говорю я.
Он взмахивает рукой и в углу кто-то шевелится. Ко мне подходит одурманенная девушка. Это видно по её синим глазам. Светлые волосы обрамляют лицо. Её внешность мне немного напоминает Натали.
— Сойдет, — говорю я.
— Чем думаешь расплачиваться? Я все еще жду денег за часы, — говорит он, припоминая наручные часы Натали.
— Запиши на счет Сигура, — отвечает Эвангелина.
Одурманенная девушка берет меня за руку, и мы ищем, где присесть на липком скользком полу. Эвангелина присоединяется к нам. Девушка отклоняет голову в сторону, даже не взглянув на меня. Ее шее вся в следах от укусов, ее вены черные там, где кровь уже отхлынула от них. Выглядит она неаппетитно, но сейчас мне наплевать.
— Дамы вперед, — говорю Эвангелине.
Она погружает свои клыки в шею девушки и начинает питаться. Я терпеливо жду, пока она закончит, страстно желая получить свою дозу Дурмана, которая теперь бежит по венам девушки, так что я не почувствую ничего, кроме блаженства, потому что сейчас я чувствую себя так, будто меня разорвали на куски. Как я мог причинить Натали такую боль?
Дверь в подвал открывается, впуская немного желтого света в комнату, и по лестнице спускается несколько пар ног. Себастьян входит в притон вместе со своими друзьями — Ищейками, включая Оцарапанную шею и Грегори. Они усаживаются на один из диванов, и мистер Табс приносит им бутылочку Шайна, не дожидаясь, пока его об этом попросят.
Я отступаю в тень, так чтобы они не могли меня видеть, радуясь, что в помещении так темно.
Оцарапанная шея несет тонкий черный кейс и идет прямиком в кабинет к мистеру Табсу. Через секунд он возвращается и садится рядом с Грегори.
Себастьян всем разливает Шайн.
— А разве мы не должны убивать всех кровососов, которые еще ошиваются за стеной? — спрашивает Грегори своим ноющим голосом.
— Тебе предоставится такой шанс, когда мы завтра отправимся на охоту, — отвечает Себастьян. — Отряды Аарона Блейка и Дерека помогают гвардейцам Стражей. Пока все под контролем. Мы устроим облавы на Дарков завтра.
— Просто расслабся, парень. Выпей, — говорит Оцарапанная шея Грегори.
— Это сюда Ищейки обычно приходят выпить? — спрашивает Грегори, оглядываясь несколько взволнованно.
Оцарапанная шея весело похлопывает Грегори по спине.
— Конечно! Мистер Табс угощает нас бесплатным Шайном, а мы, в свою очередь, никому не говорим о его небольшом незаконном бизнесе.
— И еще он информирует нас, — добавляет Себастьян, — например, где найти гнезда Дарклингов в окрестностях города. У нас уже есть несколько хороших целей для завтрашней охоты.
— Разве мы не должны держаться все вместе, одной большой группой? — спрашивает Грегори.
Оцарапанная шея хихикает.
— Мы разделимся. Ты будешь в группе Аарона, вы пойдете к Высотке. Блэйк поведет своих кадетов к Кратеру, а остальные, со мной и Себастьяном пойдут охотиться на Узел.
— А кровосос, Эш Фишер пойдет с нами? — спрашивает Грегори.
— Он может оказаться полезным, — говорит Себастьян. — Кроме того, я буду наслаждаться, наблюдая за тем, как его будет коробить, когда я заставлю арестовать его первого Дарка.
Мои клыки начинают пульсировать при упоминании моего имени. Я не собираюсь идти на их дурацкую охоту, мне все равно, что они со мной сделают. Мне вообще теперь на все наплевать.