Папа помогает мне подняться на ноги. Я немного опираюсь на него. Внезапно мои плечи опускаются, будто на них что-то давит, ноги наливаются свинцом. Сквозь маленькое оконце моей камеры проникает солнце. Солнечный свет покалывает мне кожу, но это даже приятно, оно напоминает мне, что я все еще жив.
— Хороший день для казни, — говорю я Гарри.
Он морщится.
— Ты должен оставить здесь свою одежду, — говорит мне Гарри, глядя себе под ноги.
Я сбрасываю рубашку и штаны, радуясь, что можно уже избавится от материала, от которого у меня зудела кожа. Я не особо возражаю быть раздетым. В подобной уязвимости есть некая свобода. Мне нравится, как холодный воздух ласкает кожу. Вокруг талии я оборачиваю льняную ткань, в конце концов, там же будут дети.
— Может, мне просили что-нибудь передать? — с надеждой спрашиваю я.
— Прости, парень.
Я должен принять, что она не придет. Я никогда её больше не увижу. Я поворачиваюсь к папе, который занят тем, что подбирает мою одежду и складывает её в аккуратную стопку на койке, оттягивая неизбежное. По его мужественному лицу стекает слеза.
— Папа?
Он поспешно вытирает глаза:
— Да?
— Позаботься ради меня о Натали. Я и Сигура попросил о том же. Убедись, что с ней все будет хорошо. Обещай мне.
— Обещаю, — говорит он.
Его печальные глаза изучают мое лицо, и я понимаю, что он пытается запомнить меня в мельчайших подробностях. Я не могу поверить, сколько страданий выпало на его долю. Сначала он потерял маму, теперь вот меня. Это самое худшее, что может случится. Никто не должен видеть, как умирает его ребенок.
Гарри протягивает кандалы.
— Секунду. — Я переворачиваю папины карты, лежащие на моей койке и улыбаюсь. Значит он все-таки позволил мне выиграть.
Гарри сковывает мои запястья и лодыжки и ведет меня по длинному коридору в ожидании передвижной тележки снаружи. Безликие заключенные суют свои пальцы сквозь прутья тюремных камер, когда я прохожу мимо, напоминая мне, что я не одинок. Папа, молча, идет в нескольких шагах позади. Время молитв прошло.
1
Глава 42
Натали
Я пробираюсь через оживленные улицы, отчаянно пытаясь добраться до городской площади, находящейся почти в миле отсюда. Вот уже, как минут десять я пытаюсь продвинутся вперед, а ушла едва за угол дома Дей. Похоже, что у меня ничего не выходит и меня начинает охватывать паника. Должен быть лучший способ добраться до площади.
Казнь Эша транслируется на больших экранах на крышах. Его доставили на городскую площадь. Он выглядит напуганным, хотя и пытается это скрыть. Его сверкающие черные глаза глядят прямиком в камеру и мне чудится, что он смотрит прямо на меня.
— Эш, я иду! — выкрикиваю я.
Люди вокруг поворачиваются в мою сторону и их глаза округляются. Они все начинают тыкать в меня пальцами и шушукаться.
— Это она...
Тень закрывает небо. Люди вокруг вопят. Надо мной в солнечных лучах сверкают радужные крылья и я понимаю, что это Сигур. Он пикирует вниз, на толпу и народ разбегается кто куда. Я съёживаюсь, стараясь оказаться подальше от него.
— Я не собираюсь тебя обижать, — говорит он.
Я усмехаюсь:
— Вы пытались меня убить.
— Да, пытался, — соглашается он. — Но я здесь сейчас не для этого.
— А для чего?
— Мое самое величайшие сожаление в жизни, что меня не было рядом с Аннорой, когда она отправилась в Небытие. Ты нужна Эшу, как никогда.
— Откуда Вы узнали, где меня искать? — спрашиваю я.
— Эш попросил меня приглядеть за тобой, — говорит он. — Когда тебя не оказалось дома в Высотке, я отправился на твои поиски.
Он протягивает мне свою бледную руку.
— Пойдем, я отведу тебя к нему, — говорит он.
Я смотрю на Сигура, затем на толпу преграждающую мне путь. Я никогда пешком не доберусь до Эша вовремя. Это может быть моим единственным шансом. Я протягиваю руку Сигуру и он притягивает меня к себе, так что я оказываюсь прижатой к его груди. Его крылья делают один взмах, потом другой и мы уже парим над городом. Холодный воздух хлещет по лицу и я обнимаю ногами его длинный худощавый торс, цепляясь за свою жизнь. Адреналин бьет по венам, когда он поднимается все выше и выше в облака. Я впиваюсь ногтями в его ледяное тело. Я никогда прежде не летала с крылатым Дарклингом и это страшно. Я продолжаю думать, что он сбросит меня случайно или намерено.
Когда мы уже подлетаем к городской площади, ритм моего сердцебиения сбивается, но вскоре я понимаю, что это не мое сердцебиение — это сердечный ритм Эша.
Глава 43
Эш
Когда я шагаю на городскую площадь, меня оглушает рев толпы. Мне делается дурно, когда я вижу кресты, все три, выстроенные вдоль стены. Который будет моим?
Отец садится рядом с Жуком и Дей в смотровой будке, рядом со школой, где сидят и следят остальные VIP-персоны. Я знаю, им не хочется за этим наблюдать, но они здесь ради меня. Я смотрю в толпу, пытаясь найти в море лиц Натали, но её здесь нет, хотя я замечаю её горничную, Марту, закутанную в черную ткань, почти скрывающую её. Я слабо улыбаюсь ей, хоть сомневаюсь, что она может это увидеть, благодарный, что она здесь, несмотря на риск, которому себя подвергает.
На Пограничной стоне стоят охранники Легиона и я ожидаю увидеть среди них Сигура, но и его нет. На одной из боковых улиц мелькает фигура в синем плаще и я на секунду задумываюсь, не Эвангелина ли это, но я уверен, что она давно покинула город. Наверное, это даже хорошо: не хочу, чтобы она видела, как я умираю и знала, что осталась единственным полукровкой в целом мире, и что наш род стал на шаг ближе к вымиранию.
Сильный ветер поднимает пепел с обгоревших домов, окружающих нас, поднимая черные хлопья тлена в воздух. У меня такое чувство, что я внутри гигантского снежного шара. А ведь это на самом деле очень красиво и почему я прежде не замечал?
К кресту, находящемуся по середине подходит Себастьян, одетый в парадную форму Ищеек, увешанную медалями. Я замечаю, что медаль в виде золотой розы пропала. Предполагаю, что его понизили в звании, после того, как был пойман на "лжи" при даче показаний. Я получаю небольшое удовольствие от этого факта, тем более, что он вообще-то говорил правду. Он выглядит старше своих лет с бритой головой, с тату в виде розы и каменным выражением лица. Позади него священник обрызгивает крест эссенцией акации. Её пары заставляют сжиматься моё горло в спазмах. Поэтому я думаю, что этот крест предназначается мне.
Себастьян пристально смотрит зелеными глазами в мои и не отводит взгляд.
— Акация сильно убыстрит процедуру, кровосос. Хоть ты этого и не заслуживаешь, — объясняет он.
Под "процедурой" он подразумевает мою казнь. Очевидно, что они хотят сделать по-быстрому для тех зрителей, кто остался дома и смотрит происходящие по телевизору — нет ничего скучнее, чем медленная казнь.
— Я собираюсь с наслаждением наблюдать за твоей смертью, — говорит он. — Надеюсь ты сгоришь, как и остальные.
Я пытаюсь сглотнуть, но во рту пересохло. Я вспоминаю как разорвалось тело Яны в огне и я просто надеюсь, что со мной не произойдет того же. Моя аллергия на акацию не такая сильная, как у чистокровных Дарклингов, хотя при таком количестве, которым полили крест, я в этом не уверен. Но может быть, мне повезет. Я смеюсь нелепости этой мысли. Повезет? Меня вот-вот собираются распять.
Себастьян обращается к аудитории и читает свиток. Его голос разносится по всей городской площади.
— За убийство Ищейки Грегори Томпсона, Эш Фишер приговорен к смерти через распятие.
Ноги ватные, колени подгибаются и я собираю волю в кулак, чтобы остаться стоять. Я не хочу выглядеть испуганным на глазах у всех страны. Я должен быть храбрым. Я справлюсь.
Как бы мне хотелось, чтобы Натали была здесь.