Выбрать главу

Ферма в окрестностях Дорнбрина

– Это божественно! – Тербантен прислонилась к теплой печи.

Ангстрём вместе с остальными сидела за большим старинным столом и угощалась тем, что выставила жена фермера. Ржаной хлеб, масло, сыр, грудинка. И парное молоко. Все ели с аппетитом, и только ван Каальден, как заметила Соня, еще не притрагивалась к теплому молоку. Она сама с трудом удерживала кружку. Они непринужденно общались с обитателями фермы и их помощниками, смеялись над собственной неуклюжестью, когда доили коров, причем хозяин подражал им своими мозолистыми пальцами и хохотал до слез. Затем стали думать, как быть дальше.

Когда сосед фермера понял, что у них не хватает топлива, чтобы добраться до места, он спросил:

– А далеко еще ехать?

– Около часа пути, километров шестьдесят.

– Десяти литров для вашей машины должно хватить, – произнес сосед. – У меня полный бак. Могу слить вам немного.

Ангстрём перевела остальным и следом радостно кивнула:

– Было бы здорово! Конечно, мы заплатим.

– Я к тому и веду, – не моргнув и глазом, ответил мужчина. – По четыре евро за литр.

Ангстрём сглотнула. Это было вдвое выше обычной цены. Она переглянулась с Бондони. Подруга думала о том же: возмущаться будет неуместно. В нынешнем положении о честной торговле не могло идти речи. Главное, что у них будет топливо.

Ибс-Перзенбойг

Спокойный и неукротимый, нес свои воды Дунай. По обоим берегам лежали заснеженные поля и фермы, тянулись в тусклое небо скелеты деревьев. «Плотина электростанции дает лишь иллюзию человеческой силы, – думал Оберштэттер. – Мы можем замедлить, запрудить реку – но нам не обуздать эту мощь. В действительности мы не имеем над ней никакой власти, как показали наводнения последних лет».

Снег прекратился. Глядя на водовороты, Оберштэттер докурил сигарету и обдумал произошедшее за последние сутки. Он так и не уехал домой, даже когда явилась команда ночной смены. Спали урывками на лавках. И беспрерывно пытались реанимировать генераторы. То и дело запуск срывался сообщениями о дефектах, и всякий раз им приходилось отправлять группу, чтобы проверить сбоящий элемент. За все время проблему ни разу не выявили, оборудование было в порядке. Оберштэттер затушил сигарету, бросил окурок в урну и направился на главный пульт.

– Скорее всего, дело в программном обеспечении, – сказал он начальнику смены.

– Я тоже об этом думал, – ответил коллега. – Вопрос в том, откуда начать.

На электростанции применялось различное программное обеспечение. Самые сложные из них представляли собой системы диспетчерского управления и сбора данных, или SCADA-системы. Они осуществляли контроль оборудования и состояли из множества компонентов, от специализированных программируемых контроллеров до простых приложений под «Уиндоуз». SCADA-системы осуществляли управление все усложняющимися процессами современного мира: будь то производственные циклы в индустрии, организация инфраструктуры в портах, на вокзалах, в аэропортах, штаб-квартирах концернов и торговых центрах или жизнеобеспечение орбитальных станций. С их помощью десяток человек управлялся с танкером в море, несколько десятков обслуживали цех автозавода, и аэропорты пропускали ежедневно миллионы пассажиров.

– Понятия не имею. SCADA-системы протестированы от и до. К тому же у нас нет к ним прямого доступа. Я бы начал с общих приложений.

Начальник смены смотрел сквозь стекло в машинный зал. Оберштэттер догадывался, о чем он думает. Если решится приостановить попытки запуска, пока не будет проверено программное обеспечение, пройдет несколько дней, прежде чем электростанция вновь начнет производить энергию. В первую очередь их решение затронет потребителей.

– Надеюсь, нам не заслали что-нибудь вроде «Стакснета», – сказал Оберштэттер.

– Такими вещами не шутят.

– Я и не собирался шутить.

Осенью 2010-го этот вредоносный код наделал немало шума, когда нарушил ядерную программу Ирана.

– Продолжать все равно не имеет смысла, – произнес наконец начальник смены. – Прекращаем попытки запуска. Я сообщу в головной отдел.

Ратинген

На парковке было разбросано всего несколько машин, но все-таки их оказалось непривычно много для субботы. Снег тонким слоем укрывал асфальт, и ветер взметал белые вихри, оставляя после себя серое полотно. На фоне зимнего запустения десятиэтажный куб из стекла и бетона выглядел несколько сиротливо. На самом верху на фоне серого неба выделялись синие буквы: «Талэфер АГ». В некоторых окнах горел свет.