Кристиан медленно оторвал взгляд серых глаз от спрятанной бутылочки и посмотрел на Далилу. В этот момент она сочла за благо, что один его глаз закрыт повязкой, ибо не была уверена, как выдержала бы бешеную ярость его взгляда, будь она вдвое сильней. Далила повела веером, словно это ленивое движение могло охладить раскалившееся пространство между ними.
Наконец он произнес:
— Что именно, мадам, вы у меня просите в качестве платы за бутылочку?
— Ничего сверхъестественного или выходящего за пределы ваших возможностей. — Веер захлопнулся. — Я хочу, Блэкмур, чтобы ты обесчестил меня.
«Нет!» — кричало все внутри Кристиана. После двух бессонных ночей подряд он едва мог доползти до кровати и укрыться с головой одеялом. До своей собственной кровати, вместо того что она, по-видимому, ему предлагала.
Это была ловушка. Можно не сомневаться. При его фатальном невезении он наверняка споткнется на пороге ее спальни и сломает шею, если примет предложение. Кристиан прошелся по комнате, пытаясь разгадать, что задумала Далила. Он уже усвоил на горьком опыте: все, что предлагает Далила, не так просто, как кажется с первого взгляда.
Делать нечего, придется принять игру.
Он обернулся к ней и небрежно посмотрел на часы.
— Хорошо. У меня есть примерно час. Давай займемся этим.
— Примерно час? — Далила рассмеялась. — Мое желание, Блэкмур, нельзя так просто удовлетворить, и потом, боюсь, я не думала, что ты поймешь все так буквально.
Он пожал плечами.
— Тогда используй других мужчин, Далила. А этот бедный, несчастный солдат знает только один способ обесчестить женщину.
— Ха. Ты вряд ли бедный или несчастный и уж давно не солдат, — заметила она. — К тому же я осведомлена о твоих выдающихся способностях и познаниях в искусстве компрометировать женщин. — Далила оглядела его с ног до головы. — Может, поэтому ты так нуждаешься в хорошем ночном отдыхе. Скажи мне, Блэкмур, с кем ты занимался этим в последний раз?
Он с трудом выдавил равнодушную ухмылку, чтобы не пришлось говорить правду о том, что в настоящее время он, главный распутник армии Веллингтона, не осмелится даже на тайное свидание из боязни потерять и второй глаз.
— Я вижу, мои представления не соответствуют твоим, — сказал он. — Поэтому если ты будешь чуть более конкретна в своей просьбе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы удовлетворить ее.
— Вероятно, мне следовало выразиться точнее. Я хочу, чтобы ты испортил мою репутацию… или по крайней мере достаточно запятнал ее, чтобы герцог Реммли отказался жениться на мне.
Глава 4
— Реммли? — Кристиан нахмурился, пытаясь представить его лицо. — По-моему, ему лет шестьдесят.
— Шестьдесят три, — уточнила Далила.
— Господи, и чего это тебе захотелось выйти замуж за старика, который годится тебе в дедушки?
— Мне не захотелось, — отрезала она, отбрасывая веер. — В том-то и дело. Это в тупую голову моего брата в недобрый час пришла такая глупая идея.
— Роджера?
— Да, Роджера. С тех пор как умер отец, он считает, что на него возложена ответственность за то, чтобы я удачно вышла замуж. — И проворчала: — Словно одной прогулки по этому пути наслаждений было недостаточно.
— Но почему за Реммли? — спросил Кристиан. Ее последнее замечание возбудило в нем множество вопросов.
— Потому что он свободен, респектабелен и хочет… того, чего не хотят удивительное число джентльменов. Похоже, я приобретаю репутацию женщины, с которой трудно, — сказала Далила с явным удовольствием.
— Не могу понять почему, — промямлил он. — Значит, Роджер считает Реммли подходящей парой для тебя?
— Роджер хочет выдать меня замуж как можно быстрее и по возможности без шума.
— Даже если ты против этого?
— Именно потому, что я против.
— Но почему? — настаивал Кристиан.
Далила вздернула бледные брови.
— Обычно женщин выдают замуж против их воли для того, чтобы обуздать, приручить, сломить дух.
— Понятно, — протянул он. Хотел бы он видеть мужчину, у которого достаточно времени, чтобы пытаться приручить Далилу.
Однако Кристиан не сомневался в ее словах. С Роджером Эштоном он вместе был в Итоне и самолично мог убедиться, как опекает Роджер свою младшую сестру и как чувствителен к общественному мнению. Люди говорили о Далиле всякое, заставляя Роджера страдать.
— Но Роджеру не удастся его план, — заявила Далила, решительно опускаясь в кресло, стоящее рядом с ней, и сверкая на фоне его золотой парчовой спинки как редкий бриллиант. — Он может толкнуть меня со всей силы, пожалуйста, но я отвечу еще сильнее.
— Возможно, ты несправедлива к нему. Он говорил тебе о причинах, по которым хочет выдать тебя за Реммли?
— Говорил ли он мне? — передразнила Далила, снова поднимаясь из кресла. — А мужчины вообще говорят о чем-нибудь с женщинами? Роджер убежден, что женщине требуется муж, чтобы присматривать за ней, решать за нее все дела, а поскольку я считала нужным бросить прямо в лицо каждому кандидату, которого он приводил, что я о нем думаю, с Реммли он выдвинул ультиматум и теперь не отступит. Он настаивает, что для герцога будет оскорблением дать задний ход, когда осталось так мало времени, и он не позволит этого из политических соображений. По этим же соображениям он не может позволить сестре, которая живет самостоятельно и сама принимает решения, выбирать тот образ жизни, какой ей нравится.
Кристиан почувствовал, что они наконец приближаются к сути дела.
— И о которой сплетничают, — добавил он, — что она нанимает женщин кучером своей кареты, рабочими в саду, и которая осмелилась вторгнуться в Богом данную мужчинам сферу и успешно ведет свой собственный бизнес?
Ее красивые глаза сузились в злые щелки.
— Ты говоришь, как Роджер, — сказала она, скрестив руки на груди. Это явно был не комплимент. — Я вижу, ты разделяешь его нелепое мнение, что женщина нуждается в мужчине, который бы управлял ею.
— Не уверен, — честно признался Кристиан. — Мне довелось лучше узнать женщин. Ситуация может быть разной.
Далила нетерпеливо вскинула голову.
— Ситуация такова, что я хочу, чтобы меня оставили в покое, и я смогла бы делать свою жизнь так, как хочу. Я далеко не бедна и не просила у Роджера ни помощи, ни совета. Более того, зная, какой он чувствительный, я вела свои дела в высшей степени порядочно.
Кристиан изогнул бровь.
— Я хотела сказать, с той порядочностью, какую позволяет наличие конкурентов. Я даже терпела его бесконечные вмешательства в мои дела и попытки выдать меня замуж. До сегодняшнего момента. Я деловая женщина, от меня зависят другие люди, и я больше не имею ни времени, ни склонности поощрять его фантазии относительно того, как мне жить.
— Значит, ты не опровергаешь слухи? Ты имеешь свое собственное дело и нанимаешь на работу исключительно женщин?
Она кивнула.
— Да.
— Почему?
— Потому что я придерживаюсь той революционной идеи, что у женщин столько же потребностей… и прав иметь крышу над головой, есть и заботиться о своих детях, как и у мужчин.
— Некоторые могут поспорить с этим. Обязанность мужчины — кормить и заботиться о жене и детях.
— Тогда мужчинам нужно прекратить воевать и убивать друг друга, — возразила Далила. — Все женщины, работающие у меня, — вдовы, и большинство из них вдовы воинов с маленькими детьми, о которых больше некому позаботиться. Ни мой брат, ни Реммли, ни кто-либо из блестящих джентльменов не захотел проявить сочувствие к этим женщинам, поэтому я занялась этим.
— И начала совать нос во все дела брата и стала центром всеобщего внимания.
— Так вот что ты обо мне думаешь? — произнесла она, уперев руки в бока и воинственно сверкая глазами.