— Может быть, этот дом и стоит на горе трупов, но это мой дом, — тихо ответила Нарцисса, опуская глаза.
— Если ты не с нами, ты против нас, — прошипела Беллатриса. — Решай. Остаться здесь с нами живой или…
— Или? — глаза Андромеды расширились, она странно дёрнулась, а потом совершенно неожиданно… расхохоталась.
— Меня хотят убить родные сёстры в моём же доме, — сквозь смех выдавила она. — Так пусть, наконец, обратится это чёртово место в пыль!
Палочка её едва уловимо разрезала воздух, стены дома содрогнулись, словно это ядовитая стрела попала в огромного зверя. Зверь взревел, встал на дыбы, но это была агония. Яд уже попал в его кровь, дошёл до самого сердца, заставляя его биться чаще и громче, предчувствуя скорую кончину. Истошный хрип — и оно остановится навсегда.
Каменные лапы, державшие меня, разжались.
— Тед! Цисси! — тёплая ладошка Андромеды выдернула меня из каменного плена.
— Нет! — Беллатриса схватила дёрнувшуюся было навстречу сестре Нарциссу и потянула её в другом направлении. Потолок угрожающе наклонился, готовясь похоронить нас под своим весом.
— Надо уходить! — прокричал я, пытаясь заглушить звон бьющегося стекла и страшный грохот рассыпающихся стен. — Через окно!
Не дожидаясь ответа, я потянул Меду за собой. Мгновение — и мы выскользнули прямо в объятия тёплой летней ночи. Блэкрод ревел, швыряясь в нас кусками кирпича и штукатурки. Один осколок больно задел плечо, но это не шло ни в какое сравнение с испуганным вздохом Андромеды где-то над ухом.
— Ты цела? — закричал я, как только мы приземлились прямо в клумбу с крокусами.
— Цисси… Белла… Что я наделала… — прошептала в ответ она, обессиленно опускаясь на землю.
— Они выжили, я уверен, — жёстко оборвал её я.
Словно в подтверждение моих слов из-за стен рушащегося замка чёрным вихрем выскользнула Беллатриса. За ней маячила и Нарцисса, чьи волосы казались совсем серыми из-за слоя копоти.
— Бежим! — заорал я, прежде чем ночь полыхнула зелёным. Блэкрод рушился со страшным грохотом, доживая свои последние мгновения, что-то истерично кричала Нарцисса, но я не слышал ничего кроме своего громко бьющегося сердца и учащённого дыхания Андромеды.
Когда смертоносные заклятия остались далеко позади, и мы остановились, пытаясь отдышаться после быстрого бега, я последний раз оглянулся в сторону зелёной рощи.
— Там ничего не осталось? — всхлипнула Андромеда, закрывая глаза.
— Ничего, — ответил я, отворачиваясь от мрачных руин и прижимая её лоб к своей груди. — Всё закончилось, милая.
Ответом мне стали тихие всхлипывания. Но даже среди них я услышал другой, более ценный для меня звук. Вздох облегчения.
========== Эпилог ==========
Эту историю вряд ли можно было бы считать законченной, не расскажи я о том, как сложились судьбы других её участников. А потому, попрошу читателя набраться ещё чуть-чуть терпения, прежде чем будет перевёрнута последняя страница.
Последний раз я наведался в Блэкрод на похороны отца. Это произошло всего лишь через пару лет после крушения замка на холме. На пепелище вовсю зеленела роща, а диковинные растения из сада Блэков перебрались на ухоженные садики жителей деревни, вызывая удивление у её обитателей. И всё же гулять в роще никто не спешил. В народе продолжали говорить, что это место проклято. Впрочем, Блэкам хватило средств на постройку нового дворца, хотя его местоположение для меня остаётся неизвестным.
В Блэкрод я больше не вернулся. Ни мачеха, ни сёстры, выскочившие к тому времени замуж, не горели желанием меня видеть.
Когда-то давно Мелани Стоун призналась мне, что распределяющая шляпа сомневалась, отправить ли её на Хаффлпафф или же на Гриффиндор. Свой конечный выбор она объяснила тем, что барсучий факультет поможет девочке развить заложенные в ней природой таланты, в то время как львиный, потакая её смелости и безрассудству, лишь собьёт с верного пути. Мелани удалось найти своё призвание. Ночи, потраченные на изучение колдомедицины, не прошли даром. Сейчас её имя значится в списках лучших специалистов больницы святого Мунго в области снятия проклятий. Но когда Мелани была лишь начинающей практиканткой, судьба преподнесла ей более ценный сюрприз. В один прекрасный день в тяжёлом состоянии в её отдел был доставлен аврор Джозеф Брукс. Так Стоун познакомилась со своим будущим мужем. Их свадьба состоялась незадолго до падения Воландеморта и, к счастью, Брукс оказался в числе немногих авроров, выживших после этой ужасной войны. Насколько мне известно, брак этот оказался очень удачным. И хотя моя жена никогда и не пыталась скрывать, что не питает к Мел особой симпатии, я искренне рад за свою бывшую подружку и желаю ей только счастья.
На несколько месяцев раньше свадьбы четы Брукс отгремела ещё одна - Александра Забини и Реджины Блэр. Вскоре у молодой пары родился сын Блейз, но не исполнилось малышу и года, как его отец внезапно скончался от неизвестной болезни, а молодая и красивая вдова осталась при довольно солидном состоянии, оставленным ей в наследство. Долго грустить в одиночестве миссис Забини не пришлось – совсем недавно мне довелось услышать, что она вновь собирается связать себя узами брака с весьма богатым чистокровным иностранцем. Сколько времени её новый супруг проживёт после свадебных торжеств, покажет время. Но отчего-то я уверен, что о Реджине мы ещё услышим.
Других лиц, мелькнувших в моей повести, жизнь разбросала по всей стране, но всё-таки кое-что мне удалось о них услышать. Мой друг Роб неплохо устроился, продавая мётлы, Амелия Боунс заняла видный пост в Министерстве Магии. Нарцисса через пару пролетевших лет стала женой Люциуса Малфоя и, насколько нам с Медой известно, не так давно у них родился сын.
Беллатриса стала женой Рудольфуса Лестрейнджа, но её имя часто мелькало в газетах вовсе не из-за свадебных подробностей. За ней продолжал тянуться кровавый шлейф убийств – маглов, волшебников, авроров. Среди списков погибших авроров мелькнуло как-то имя Шейлин Марс. Последний раз имя Беллатрисы прогремело в газетах всего лишь через неделю после падения Воландеморта. Вместе со своими сообщниками они довели до потери рассудка одну чету авроров, пытаясь выяснить информацию о своём господине, но в ходе «блестящей операции Министерства Магии были схвачены и пожизненно посажены под арест в Азкабан». Не скажу, что меня особо расстроила эта новость. Скорее, она принесла мне облегчение, ведь теперь я мог спокойно спать, не боясь за безопасность своей жены и дочери.
Кстати, о дочери. Она родилась в мае 1973 года в небольшом домике, в котором мы поселились после бегства из Блэкрода. С первых минут жизни наша кроха заявила о том, что она особенная – цвет её волос менялся каждую минуту. Целительница, принимавшая роды, объяснила мне, что моя дочь – метаморфиня. Явление редкое, но всё же встречающееся в семьях волшебников. Нимфадора (так мы по настоянию Андромеды назвали девочку) с лёгкостью меняла свой облик, иногда даже с точностью копируя нас самих. Признаюсь, к этому было сложно привыкнуть. Но сейчас, ласково трепля розовые волосы моей Доры, я лишь удивляюсь, как столкновение судеб двух столь разных людей могло породить такое маленькое ни на что не похожее чудо. Наша дочь так не похожа на кого-либо и одновременно похожа на всех, кто встречается на её пути. Когда люди спрашивают, каков настоящий цвет волос моей Тонкс (а Дора любит называть себя именно так), я не задумываясь, отвечаю:
- Цвета счастья.
И все понимающе улыбаются в ответ.
И раз уж мы заговорили о счастье, не лучше ли закончить эту повесть прямо сейчас, пока в ней не нашлось больше места для войны, страха и боли. Сейчас это в прошлом, но иногда…
Иногда мне снится, как рушится Блэкрод… Он шипит, вопит, стонет как раненый зверь. Голоса жутких призраков доносятся откуда-то из ада, требуя единственной отрады побеждённых. Мести.