— Твои трусики, — проговорил он, указав на бирюзовую ткань на моих бёдрах.
— Что? — спросила я, склонив голову набок, и взглянула на него.
— Тебе нужна помощь, чтобы снять трусики?
Он сказал это так, как будто не было ничего особенного в том, чтобы раздеть совершенно незнакомого человека.
— Нет, — ответила я и помотала головой так сильно, что меня снова замутило. — Я могу это сделать. Просто ненадолго оставь меня одну, пожалуйста.
— Конечно, — он попятился, врезался в ванну с ножками в виде когтистых лап, затем откашлялся и вышел, закрыв за собой дверь.
Он оказался добрым. Всё такой же грубый и нечитаемый, он тем не менее был добр. Я этого не ожидала. Во время подготовки к экспедиции я изучила всех, кто был связан с Блэквудом. Из всех людей труднее всего было понять Гаррета. Его мать умерла, когда ему было десять, а отец — когда Гаррету было двадцать четыре.
У родителей была хорошая история без темных пятен. Оба они выросли в этом округе и рано поженились, мистер Блэквуд был богат, а миссис Блэквуд красива. Продолжить род и завести детей они решили намного позже, их первый ребенок родился, когда миссис Блэквуд было сорок лет. Кроме того, что они были членами семьи Блэквуд, я не нашла ничего, у них не было никакой связи с моим отцом, по крайней мере, я не смогла обнаружить, особенно учитывая, что они уже были мертвы, когда он пропал без вести.
Их трое детей были гораздо интереснее. Лилиан, Гаррет и Харт были гордостью округа. Лилиан выигрывала все конкурсы, в которых когда-либо участвовала, Гаррет был самым умным и способным в семье, а Харт был милым ребенком. Я внимательно изучила статьи о них в местной газете, пытаясь найти любые зацепки, какие только можно было. Откуда они знали моего отца и какую роль сыграли в его смерти?
Хотя кусочки головоломки были разрознены, а некоторые из них поблекли со временем, я всё еще хорошо представляла, как будет выглядеть законченная целая картина. Почему-то я точно знала, что в самом центре изображения будет Лилиан Блэквуд, и взглянет оттуда на меня своими ярко-зелеными глазами с озорной улыбкой.
***
Остаток утра я провела в постели. Каждый раз, когда я набиралась смелости, чтобы попытаться свесить ноги с кровати, боль останавливала меня.
Все, что я могла делать, это смотреть, как вращается вентилятор, или изучать два выцветших портрета на стенах. Комната выглядела мило, хотя там не помешало было хорошо убраться и вытереть пыль. Светло-зеленые обои, высокие потолки и темные полы создавали все условия для хорошей гостевой комнаты, на оформление которой кто-то не пожалел времени и украсил. Я была уверена, что этот кто-то был не Гаррет Блэквуд.
Хотя возраст дома выдавали пятна на потрескавшейся штукатурке и выцветших шторах, он всё ещё казался живым. Почему некоторые старые дома стали сухими и мертвыми, крыша провалилась, а стены рухнули, в то время как другие сохраняли душу и ощущение жизни?
Старый дом оказался моим союзником и помогал мне, потому что половицы в прихожей непременно скрипели. Я смотрела на улицу, любуясь солнечным днем, когда звук предупредил меня о приближении Гаррета.
— Вот твой обед.
Он держал в руках широкую тарелку, на которой было навалено больше еды, чем я могла съесть за два приема. Жареный стейк по-деревенски, картофельное пюре и зеленая фасоль — всё это горячее и заставляло мои вкусовые рецепторы петь.
— Кто приготовил эту вкуснятину? — я выгнула бровь и поерзала на кровати.
Он положил поднос мне на колени. Его ногти снова потемнели, кончики пальцев стали грязными и черными.
— Я готовил.
— Правда?
— Нет, — ухмыльнулся он. — Бонни заходила, когда услышала, что ты здесь лежишь. Так на меня нехорошо посмотрела, аж мороз по коже, — он отступил назад, затем полез в карман. — Пока я не забыл, вот обезболивающее! — сказал он, наклонился и бросил две белые порошкообразные таблетки на край подноса. — Сначала поешь немного. Это сильно ударит тебе в голову, если не поешь.
— Она не поднялась, чтобы повидаться со мной? — спросила я. Мои самые близкие друзья были в трех часах езды отсюда, исследуя места раскопок в Теннесси. Было бы неплохо с кем-нибудь поговорить. С кем-то ещё, кроме Гаррета. Но меня ободрила новость о том, что люди знали, что я здесь. Может быть, Гаррет все-таки не собирался меня расчленять.
— Тай не простил бы ей, если бы она пропустила обеденный час-пик во время ланча.
— Час-пик? — я схватила нож и вилку. — Я никогда не видела больше четырех человек в закусочной одновременно.
— Да, верно. Тут это час-пик! — он невозмутимо выпрямился и скрестил руки на груди.