Последнее, что я слышала, был голос Рори:
— Чёрт, тебя тоже задело.
***
— Рыжик?
Пальцы погладили моё лицо, спустились по подбородку и к шее.
Я поморгала, просыпаясь. Вдохнув специфический запах лекарств, я поняла, что я в больнице, а легкий свист аппаратов подсказал мне, что моё сердце всё ещё бьется.
— Гаррет? — позвала я, повернулась и увидела, что он сидит рядом со мной в инвалидном кресле. Вокруг его глаз образовались темные круги.
— Слава Богу, — он поцеловал тыльную сторону моей руки, его губы были намного теплее, чем когда я в последний раз прикасалась к ним.
Воспоминания о наших последних моментах вместе ударили меня как будто кулаком.
— У тебя все нормально? Ты потерял так много крови, — проговорила я и поняла, что он одет в такой же больничный халат, что и я, а на шесте рядом с ним был пакет для капельницы, прикрепленный к его руке.
— Я в порядке. Я выкарабкался благодаря тебе.
Он провел большим пальцем по моим губам. Они казались сухими и потрескавшимися.
— Как долго мы здесь? — спросила я и сильно заморгала, пытаясь избавиться от плавающих предметов перед глазами.
— Всего несколько часов.
— Мистер Блэквуд, пожалуйста, — услышали мы голос. В дверях стояла медсестра, скрестив руки на значке. — Нам нужно это сделать.
— Всего минуту, — ответил он. Его голос был еле слышен. — Мне нужно было её увидеть.
Я села, но боль в плече заставила меня упасть на подушки.
— Проклятие! — выдохнула я, когда боль утихла. — Чего она хочет?
— Операция, — ответила она. Серьезный тон медсестры повышался с каждым словом. — Мы вытянули воздух из его пробитого легкого, но оно не наполняется снова. Ему нужно его починить, но этот упрямец не хотел соглашаться на операцию, пока не увидит тебя.
Я прижала ладонь к его щеке:
— Ты потерял то немногое, что у тебя осталось?
Он улыбнулся и прижался губами к моей ладони.
— Может быть.
Как я могла подумать, что этот человек убийца? Любовь в его сердце сияла в его глазах, и я медленно наклонилась вперед, чтобы поцеловать его. Он ответил на поцелуй, затем отступил и тяжело вздохнул. Я взглянула на медсестру, которая покачала головой и посмотрела на Гаррета.
— Иди уже, упрямец, — проговорила я, указав подбородком в сторону медсестры. — Я буду здесь, когда ты выйдешь.
Он сжал мою руку:
— Я вернусь.
— Я знаю.
Медсестра подошла и разблокировала колеса Гаррета.
Я хотела спросить её, будет ли с ним всё в порядке. Нет, я хотела, чтобы она пообещала мне, что с ним всё будет хорошо. Я сдержала свой вопрос, и мои глаза наполнились слезами. Вместо этого я спросила:
— Как думаете, вы могли бы побрить его, пока он будет без сознания? Знаете, сослаться на протокол, порядок операции или что-то в этом роде?
— Я не вижу никакого вреда в том, чтобы спросить доктора Брауна, необходимо ли это с медицинской точки зрения, — улыбнулась медсестра.
Гаррет заворчал, когда она откатила его:
— Это не круто, Рыжик. Совсем не круто.
Слова, три слова, которые означали гораздо больше, чем просто набор букв, бились в моем сердце, требуя, чтобы я проговорила их. Но я не могла их сказать. Даже когда он бросил на меня последний проникновенный взгляд. Это было слишком рано, слишком напряженно.
Я откинулась в постели и слушала, как его увозят, легкий скрип колес на линолеуме становился все тише, а мои слёзы превратились в поток, который заглушил всё остальное.
Глава 24
— Мне нужно больше минетов, — сказал Гаррет, приподнявшись на диване, пока я поправляла ему подушки.
— Это пятый, нет, шестой раз, когда ты упоминаешь об этом с тех пор, как мы вышли из больницы, — ответила я, закончив устраивать его поудобнее.
Он ночевал на диване, чтобы не выпускать меня из виду днем. Я возилась по дому, убиралась и пыталась привести дом в порядок, — всё это время читая ему лекции о феминизме, а он соглашался и пялился на мои сиськи и задницу. Я не могла позволить, чтобы рана в плече тормозила меня и нарушала мои планы. Мне не терпелось вернуться в лес, чтобы осмотреть неглубокую могилу, которую я нашла.
— Думаю, что это обоснованная просьба, — сказал он и схватил меня за задницу, когда я закончила взбивать подушку и встала.
— Ты знаешь, что сказал доктор, — ответила я и сжала его запястье, а он попытался вырвать его у меня.
Сначала он сопротивлялся, но потом выругался себе под нос и отпустил меня.
— Когда мне станет лучше, я надеру тебе задницу собственной рукой, Рыжик!