— То есть, Империя не рухнет? — попыталась в последний раз защититься драконесса: слова Алой, очевидно, правдивы, но гордость…
— Может быть. А может, и рухнет. Но та Империя, где были благородные семьи и был воинский мир со своими правилами и честью, эта Империя уйдет навсегда. Вне зависимости от того, воткнут ли драконы флаг в землю Грифуса или это грифоны воткнут свой посреди Дракиса. Ну, или все развалится, и начнется безобразие анархии напополам с пиратской вольницей, — пожала плечами образ корабля, — Один бес, благородные кланы уйдут в историю. За ненадобностью.
— В историю все когда-то уйдет… — невесело усмехнулась Сира, смотря на последние закутанные в одежды фигуры, добегающие до невидимой черты, за которой они растворялись в серый туман. А потом исчезал и он.
— Ну, мы планируем жить вечно. Пока получается, — весело хмыкнула Алая Дельфин, и резонно заметила, — Когда-нибудь, да, благородные дома утеряют свое значение. Но есть разница между катастрофой, не дающей времени на приспособление, и медленной эволюцией, в течении которой ваша, панна Сира, семья может преобразиться, найдя себе новое, не менее богатое и почетное, место в мире. Вы, собственно, насколько мне известно, сейчас именно этим и занимаетесь, сближаясь с более торговой, чем военной, семьей Лазури. Да, эта информация у меня от вашей родительницы: леди Ариса, как я уже вам рассказывала, доверяет нам гораздо больше, чем ее дочь.
— То есть, мать боится краха для страны и цивилизации. А мне стоит опасаться того, что мир, что мне дорог, попросту станет не нужен, и исчезнет? — уныло вздохнула Сира, снова прокручивая в голове слова Алой: да, похоже, корабль права… Но должен же быть выход?
— Стоит. Ваша цивилизация сохранила в космическую эру очень многие черты, которые должны были исчезнуть еще до первого вашего выхода за пределы атмосферы родной планеты, — утвердительно кивнула Сира, — Я, конечно, как биолог, должна была бы сказать, что от них следует избавиться — они тормозят развитие фурри. Но как человек, я обязана высказать иное мнение: вам не стоит провоцировать революционное изменение вашей цивилизации таким потрясением как большая война. Это будет очень дорого стоить фурри. И вам, панна Сира, семье Акима, как одной из тех самых устаревших черт, это обойдется особенно дорого. Возможно, даже, несовмести дорого с дальнейшим существованием вашего клана. Так что, мой вам совет: лучше, доверьтесь времени, которое все смоет и все сгладит без подобных, не нужных, жертв. А вы успеете приспособится и обеспечить себе приемлемое место в изменяющемся мире.
— А гордость? — Сира страдальчески воззрилась на образ корабля.
— А гордость останется при вас. Думаете, ход истории грифонов не затронет? Их Республика, по большому счету, находится ровно в том же положении, что и Империя Драконов, и у них идут ровно те же общественно-экономические процессы. Если свести наблюдения в один результат, все известные вам космические цивилизации фурри, кроме фениксов и их сектора, образуют одно цивилизационное поле с тремя не сильно различающимися между собой центрами. У вас на всех одна история, вне зависимости от того, доминирует ли сейчас Дракис, Грифус или Линкс, — образ Алой, такое ощущение, теперь прямо-таки светился от веселья, — Никакие войны за цивилизационное первенство вам не нужны: вы одну цивилизацию на троих создаете. И от временного превосходства одного из этих центров итоговый поток вашего развития направления не меняет.
— Мы разные. Даже, наши страны организованы по-разному, — Сира вновь обрела какое-то душевное равновесие, и с чувством собственного достоинства возразила сравнению корабля.
— Ну, это с чьей точки зрения посмотреть. С моей дела обстоят именно так, как я изложила. А если с вашей иначе, то это ваша точка зрения, и сравнивать ее с моей нет никакого практического смысла, — в ответ хмыкнула Создательница, тем окончательно вернув Сире уверенность в себе: Нет, все-таки, Алая — корабль! Да, Создательница, но корабль — после всего недавнего философского построения картины будущего она вернулась к сугубо практическому суждению! Эта практичность стального племени Сире всегда нравилась: она отрезвляла.