– Конечно. – Тут я бы пошутил, спросив, не планирует ли она шантажировать меня голым фото. Но прежнее легкое настроение улетучилось.
Она отошла к буфету возле двери и вернулась с телефоном в руках. Большим пальцем активировала экран и навела камеру на мою грудь.
– Готов, Единорог? – Последнее слово она добавила с усмешкой, а в глазах снова заиграли огоньки.
– Как ты меня назвала? – Я картинно нахмурился.
– Единорог! – с вызовом повторила она.
Я засмеялся и стал соображать, чем бы ответить. Но единственное, что мне в тот момент пришло в голову, было слово «радуга». Из-за дождинок на ее лице и сияющей улыбки. Солнечное сияние в сочетании с дождем.
– Ну давай, Радуга. Я готов.
Она с удивлением смотрит на меня.
– Почему Радуга?
– Потому, – таинственно произнес я. Думаю, Алиса, посчитала бы меня сумасшедшим, узнай она, как мне пришло в голову назвать ее так. И если уж я не могу дразнить ее прозвищем, то могу раздразнить ее любопытство и оставить без ответа ее вопрос. Кажется, мой план сработал, потому что, фотографируя, она закатила глаза.
– Я потом перенесу их на компьютер, распечатаю и попробую несколько своих идей, – объясняет она, пока я одеваюсь. – Мы еще должны обсудить мотивы, я дам тебе расценки и расскажу, сколько времени потребуется, а ты спокойно обдумаешь, нужен ли тебе кавер-ап.
Я бы ответил утвердительно, просто чтобы опять ее увидеть.
– Отличная идея.
И вот мы опять сидим, как вначале – я на стуле, она на табуретке – и продолжаем с того момента, когда нас прервал мамин звонок. Я рассказываю ей, какие рисунки и стили мне нравятся, она просто слушает и делает наброски. В это время я наблюдаю за ней. Скорее, за ее сосредоточенным лицом, частично скрытым волосами. Словно фиолетовый занавес, который она каждые несколько секунд отводит в сторону. Минимум макияжа, черные джинсы, белый свитер. Одежда сидит идеально. Не то чтобы фигура была обтянута или обнажена, как в пятницу. И все же трудно оторвать взгляд. По какой-то неведомой причине мне хочется узнать о ней больше.
– Давно ты этим занимаешься? Татуировками и рисованием?
– Что? – У нее дрогнули веки, и мое сердце остановилось, когда наши взгляды встретились. Со мной такого еще не случалось ни с одной женщиной, которую я знаю пару минут, и это на миг выбило меня из колеи.
Я повторил свой вопрос, надеясь, что она не заметила, как я на некоторое время выпал из реальности.
– Я рисую с… – на ее гладком лбу собрались морщинки, пока она вспоминала, – с тех пор, как научилась держать в руках карандаш. Но тату, конечно, позже. Неофициально в семнадцать лет. Официально – в восемнадцать.
– Что значит «неофициально»? – Я наблюдал за ней с интересом и надеялся, что не выгляжу слишком любопытным. Потому что мне действительно было любопытно.
– Это долгая история. – На мгновение показалось, что Алиса продолжит, но она опустила глаза на рисунок и промолчала. Черт. Более красноречивого способа оборвать беседу, а заодно и меня, было трудно придумать. И когда она задала встречный вопрос, надежд совсем не осталось. – А чем ты занимаешься, когда не накалываешь себе единорогов?
Ее шутка – даже прозвучавшая как подколка – и тот факт, что она проявила интерес, заставили меня расплыться в улыбке.
– Изучаю спортивные науки, пятый семестр, и подрабатываю барменом. Может слышала, есть такой Pocket Bar в Шанце? – Вообще-то я не знал никого из сверстников, кто ответил бы на этот вопрос отрицательно. Только если бары – или вообще вечеринки – не их тема.
– Конечно. Раньше это был мой любимый бар.
Я насторожился.
– Был?
Она оторвала взгляд от бумаги, я не смог однозначно истолковать ее взгляд.
– У меня запрет на вход.
Я вытаращил глаза.
– А. Понял. А… почему запрет, если не секрет?
– Не уверена, что ты хочешь услышать ответ.
От любопытства я слегка сполз с табуретки.
– Хочу.
Она кивнула.
– Причина в том, что я сцепилась с твоим расистом-боссом, потому что одну из моих лучших подруг не пустили в бар под предлогом того, что нет мест, хотя других – белых – вовсю пропускали. – И она опять посмотрела на меня. Наверное, хотела увидеть мою реакцию; я ужаснулся, но и замешательство не мог скрыть. Я уставился на нее, не веря своим ушам. – Я предупреждала. Прости, что говорю это, но ваше заведение – полное дерьмо.
На мгновение я лишился дара речи, мне потребовалось сделать глубокий вдох, чтобы переварить информацию, которая показалась мне полной нелепицей.
– Ты уверена, что мы говорим об одном баре? – осторожно спросил я.
– До того случая я там бывала каждую субботу. Так что – да. Уверена на все сто.