Красива. Она моргнула. Мужчин мог бы перерезать ей горло, но вместо этого восхитился ею. Постоянные слова ее матери, словно ставшие детской песенкой, зазвучали в ее голове. Будь хорошенькой. Будь хорошенькой. Эйприл прикрыла глаза. Она накладывала макияж при свечах. Потому она знала, что даже в неверном свете огней аллеи ее веки сверкают.
Убийца сделал к ней шаг, второй. От него разило чесноком и бедностью.
Когда все его тело прижалось к ней, одним быстрым движением она подняла ногу, сильно ударила его между ног и в то же время взмахнула зонтиком. Он был крепко сбитым и с глухим стуком обрушился на голову человека.
Бандит упал на землю. К счастью, Элиот научил ее нескольким вещам, которым не научила мама.
Эйприл повернулась лицом к лицу к другому мужчине, но он не остался в тени и смеялся.
Быстро ударив ребром ладони мужчину по голове, Эйприл бросилась бежать. Она добралась до входа в Морг, проталкиваясь сквозь вражеские зонтики к началу очереди.
— Эй, — вышибала протянул руку, но она отбросила ее в сторону.
— Принц — мой дядя, — задохнулась она. — Просперо. И меня только что атаковали.
Вышибала отступил назад, внезапно теряя уверенность.
— Твой дядя этим местом не владеет, — сказал он. — Это же Район Разврата. Небезопасное место для маленьких девочек.
Эйприл выпрямилась в полный рост, который был значительно меньше, чем у человека, преградившего ей путь. В других обстоятельствах она, возможно, обиделась бы на то, что ее назвали девочкой. Все-таки ей было шестнадцать.
— Я знакома с районом Разврата, — солгала она. — Со мной была другая девушка, — сказала она мягким голосом. — Они ее убили.
— Проходи внутрь, — сказал голос из-за вышибалы.
Было большим облегчением шагнуть через дверной проем в относительную безопасность клуба. Ее спаситель был высокий, как вышибала, но стройный. По его рукам и шее вились темные татуировки. Его волосы были темными, как и глаза.
— Тут на самом деле небезопасно, — сказал он. — Независимо от того, как хорошо ты знаешь район Разврата. — Она не могла сказать, действительно ли он поверил ее лжи о том, что она знакома с местностью. Да это и не важно, потому что его карие глаза были полны беспокойства.
— Я и не думала, что безопасно, — сказала Эйприл. Она обвила себя руками. Она начинала трястись и не хотела, чтобы этот ужасно симпатичный мальчик увидел это. — Мне нужна паровая карета, которая отвезет меня в университет. Это не далеко, но я не хочу идти одна.
Была вероятность, что преступник, которого она обхитрила, выйдя из тюрьмы, решит мстить.
— Достаточно простая просьба для племянницы принца. Он может и не владеет этим клубом, но управляет всем остальным. — Он жестом позвал вышибалу. — Я постою у двери. Отвези девушку в университет.
Сердце Эйприл вздрогнуло. Она надеялась, что ее отвезет красавчик. Все равно, значение имело лишь то, что она делала это под боком у брата. В отличие от матери, он мог бы принять случившееся с ней. Ему бы это не понравилось, но, по крайней мере, ей бы не пришлось скрывать свое потрясение.
Вышибала помог ей забраться в паровую карету и тронулся, ведя нелепо и неумело. — Мы используем ее для поставок, — объяснил он. Он имел в виду спиртное. Эйприл снова пожалела, что не зашла в клуб. И тогда он повернул и их цель оказалась в поле зрения — университет, оазис нетронутых белых зданий посреди разрушенного города, прямо на берегу реки, отделяющей нижний город от верхнего. Она указала на здание общежития ее брата и начала выходить из кареты еще до ее полной остановки.
— Вот, — она дала ему несколько монет, несмотря на то, что он не просил платы. — За предоставленные неудобства.
— Будь осторожна, — неохотно произнес он. И, гладя на золото в руке, продолжил. — Если когда-нибудь нужно будет попасть в Морг, становись впереди очереди. Спроси меня — Бартоломию. Или Уилла.
Эйприл поспешила к деревянной лестнице, ведущей к апартаментам ее брата. Большинство университетских общежитий были жилыми, но Элиот жил один. Она хотела вломиться в двери, влететь внутрь, но он держал ее закрытой. Она сильно постучала кулаком, выдыхая его имя, пока он не открыл дверь.
Книги и бумаги покрывали каждую поверхность. На всем этом стояли тарелки с недоеденной едой, словно отвратительные пресс-папье. Повсюду были бутылки, некоторые пустые, некоторые наполовину полные.
Глаза Элиота, такие же синие, как и ее, были скрыты в тени. Его светлые волосы были в полном беспорядке и явно не слишком чистые. Обычно он был дотошным в плане ухода за собой, и Эйприл поняла, когда он ее обнял, что он употребил содержимое хотя бы нескольких из этих бутылок. Вдруг она почувствовала себя виноватой за то, что пришла к нему.