В редакционной статье А.П. Модестов гневно писал:
«С одной стороны высокоавторитетные профессора и спецы категорически и безапелляционно заявляют, что управляемый металлический дирижабль тов. Циолковского – чепуха… С другой стороны – целая группа инженеров, затем Воздухофлот и проч. – определенно за дирижабль тов. Циолковского. Кто же прав? Кому мы должны верить? Очевидно кто-то ошибается!.. Кто же?» [114] [с. 2].
Опять та же коллизия, что и до революции. Профессионалы все, как один, против этого проекта, а самоучки и люди, далекие от науки и производства, выступают – за. Посмотрим, кто же эти люди и проследим за дальнейшим высказыванием А.П. Модестова. Он писал:
«Редакция «Известий Ассоциации Натуралистов» всенародно требует от имени Всероссийской Ассоциации Натуралистов (Союза Самоучек) выяснения истины…
С отзывами Штаба Воздушного флота, декана Воздушного факультета Института Путей Сообщения, Научно-технического Отдела Киевского Совета Нар. Хоз., Заграничных воздухоплавательных кругов и проч. – мы считаемся и будем считаться до тех пор, пока противники тов. Циолковского не докажут, как 2x2=4, своей правоты» [114] [с. 2].
Все представившие положительные отзывы об этом проекте известны и не являлись специалистами в разработке и производстве дирижаблей. Это и отмеченный Штаб, и профессор Н.А. Рынин – биограф и популяризатор идей К.Э. Циолковского, и летчик из Киева А.Я. Федоров (он по крайней мере дважды лечился в психиатрической больнице; именно его связи с белогвардейцами послужили поводом для ареста К.Э. Циолковского ЧК), и еще много мечтателей, журналистов и пр. людей, в том числе и присоединившийся к ним А.П. Модестов, поддерживали этот горе-проект в печати.
Заметим, что противникам проекта предлагалось доказать свою правоту, а это значит подвергнуть косвенно сомнению правоту правительства и лично В.И. Ленина, фактически заявившего, что К.Э. Циолковский – крупный ученый. Да и как выступать против человека, которого поддерживает правительство России, который фактически уже стал ее символом, святыней.
В результате напора А.П. Модестова было решено организовать диспут о проекте этого дирижабля. Он состоялся в Политехническом музее 3 мая 1925 года. Накануне, в печати появилась статья А.П. Модестова [39], в которой он писал, что «Циолковский – творец патентованного всеми странами … дирижабля. Мировая известность. Автор многочисленных (более 50) капитальных работ по аэродинамике, воздухоплаванию и авиации, физике и т.д. Гигант мысли, возносимый одними, и непризнанный, нетерпимый другими…» [39] [с. 4].
Обратимся к стенограммам [74] и проследим, насколько это возможно, ход диспута.
После выступления самого К.Э. Циолковского кто-то, по видимому, понимающий неосуществимость замыслов «крупного ученого», деликатно с надеждой спросил: «Продолжаете ли работать и совершенствовать Вашу модель или же считаете вопрос законченным?»
Ответ: «Нет, вопрос совсем не закончен. Мы должны пройти 12-13 этапов, только опыт строительства может нас научить строить дирижабль…»
Другими словами, надо строить методом проб и ошибок до бесконечности, пока не будет построен.
Вопрос: «Над чем Вы сейчас работаете и над чем собираетесь работать?»
Ответ: «Я работаю над многими вопросами: я больше теоретик, чем практик… Между прочим, я занимаюсь теоретическим объяснением образования планетной системы, но я думаю, что это для вас не может быть интересно. Это математические расчеты, бесконечное количество формул: столбы чисел невообразимо трудные, это вас не может интересовать».
Словом, материя сложная – вам не понять, поэтому и идею дирижабля с трудом воспринимаете, поскольку не можете подняться до уровня моего мышления.
Авторы работы [71] именно так и пишут: «…его «доброжелатели» не в состоянии были понять этого грандиозного плана ученого…» [71] [с. 10], поэтому его предложения «…не были взяты для творческой и инициативной их реализации».
В своем выступлении на диспуте профессор В.П. Ветчинкин, отметив доброжелательное отношение специалистов ЦАГИ к К.Э. Циолковскому, сказал:
«Я позволю себе, прежде всего, остановиться на некоторых положениях предыдущих докладчиков. Например, тов. Модестов говорит, что тов. Циолковский подвергался со стороны некоторых ученых слепой ненависти. Я совершенно с этим не могу согласиться, я ни разу не слышал об этом и полагаю, что никто из здесь присутствующих не может указать фактов, которые бы это подтвердили. Если идеи тов. Циолковского не были приняты в свое время, то опять-таки, они не были отвергнуты, как идеи, а были отвергнуты, как слишком трудные для построения в настоящее время, как слишком далеко опередившие современную технику и потому невозможные к постройке…
Признавая принципиальное преимущество дирижабля Циолковского перед другими системами, все-таки многие эксперты, стоящие не на идеологической, а на практической точке зрения, должны были отвергнуть эту постройку в настоящее время…
На самом деле идея Константина Эдуардовича была обнародована и за исполнение ее не взялись потому, что не позволяла техника.
Приходит время, повышается техника и, несомненно, будут приходить в жизнь металлические дирижабли К.Э. Циолковского… Всему свое время. Горе Константина Эдуардовича в том, что он слишком далеко опередил мир своим изобретением, вернее своей идеей». [76].
Попросту говоря, идея гениальна, только неосуществима.
Обратим внимание, как изменился тон В.П. Ветчинкина. Если раньше представители ЦАГИ попросту отмечали неосуществимость проекта (даже не хотели в ряде случаев тратить время на его обсуждение), то теперь уже разговор идет с акцентом на гениальность К.Э. Циолковского, на то, что его идеи опередили время. Суть остается одна – его идеи неосуществимы, но форма объяснения причин этого – совсем другая. Впрочем, теперь уже и О.Д. Хвольсону пришлось «поклониться» крупному ученому и признать ошибочность своего отрицательного отзыва о втором начале термодинамики. В.П. Ветчинкин был тверд в своей оценке проекта и это было не только его мнение, а всех специалистов. На диспуте, однако, прозвучали свидетельства о том, что К.Э. Циолковский действительно подвергался «слепой ненависти» со стороны некоторых специалистов. В принципе, такое к нему отношение можно до определенной степени понять. Его противоречие состояло в том, что он, предлагая неосуществимый проект, настаивал на его скорейшей практической реализации. Что еще могло это обстоятельство вызвать у серьезных специалистов?.. Хотя ненависть – это, конечно, чрезмерная степень эмоций.
Об этом диспуте и по поводу этого проекта много писала печать, при АССНАТ был организован Комитет осуществления дирижабля Циолковского.
Техническая секция научного комитета Главвоздухофлота стала заниматься анализом проекта и в начале июня 1925 года решила отпустить средства на разработку проекта модели объемом 150 м3. К.Э. Циолковский отказался строить такую большую модель и предложил уменьшить ее до 15-30 м3. После длительных перипетий Президиум Воздухсекции АВИАХИМа СССР обратился в Управление Воздушных сил СССР с просьбой об отпуске средств и работа началась. К.Э. Циолковский приехал в Москву и вскоре модель оболочки была закончена.
Вероятно, читатели уже догадались каким был результат. Автору работы [69] удалось найти соответствующий архивный документ, в котором объясняется вся ситуация с этой моделью. Документ назывался «Заключение Научного Комитета УВВС РККА о работах К.Э. Циолковского» и был датирован маем 1926 года.
Суть его содержания кратко сводилась к тому, что модель оказалась с существенными недостатками, что «проекта как такового, конструктивно разработанного и обоснованного расчетами, не имеется»; на большинство из возникавших вопросов, касающихся наиболее важных пунктов проекта, ответов от К.Э. Циолковского получить не удалось.
114
История моего дирижабля. Мытарства современных издателей и самоучек. М.: Ассоциация натуралистов. 1924.