— Кевин, весь смысл моей жизни, все мое будущее — в этой рукописи. Я прошу тебя завтра увезти ее с собой.
Кевин конспиративно наклонил голову. Впрочем, иллюзии по поводу магического воздействия шума воды на «жучки» не имели под собой оснований: девушки в наушниках уже перепечатывали полученную информацию.
День провели в осмотре Кремля, а к вечеру Джон вместе с Решетниковым поехали провожать Кевина на аэродром. Водитель попал в пробку и свернул в боковую дорогу.
— Так будет быстрее! — сказал он.
Кевин нервно посматривал на часы.
— Уже началась посадка!
— Успеем! — успокаивал его Решетников.
Вдруг автомобиль задергался и остановился, озабоченный шофер вышел из машины и поднял капот.
— Ничего, Решетников тебя проведет, — успокаивал брата Джон. — Может, взять такси?
— Да какое такси на этой захолустной дороге! — махнул рукой Решетников. — Дохлый номер!
— Я обязательно должен быть сегодня в Лондоне, — волновался Кевин.
И тут, словно по мановению волшебной палочки, на пустынной дороге показалась зеленая точка такси, правда, там уже сидели какие-то мужчины, но оставалось одно свободное место. Пришлось отправить Кевина одного и еще повозиться с машиной.
В аэропорту Кевина уже ожидали, и на контроле строгий офицер попросил его в отдельную комнату, открыл чемодан и изъял рукопись.
Прямо из Хитроу Кевин позвонил брату:
— Эти суки забрали у меня рукопись! В самолете я встретил одного адвоката, мы начнем кампанию за твое освобождение.
Кедров сам позвонил Брайену.
— Добрый вечер, дорогой Джон. Пограничники сейчас передали нам вашу рукопись. Разве вам не известно, что рукописи разрешено провозить только по специальной санкции? Я направляю ее вам в гостиницу с курьером.
После этого Кедров обратил свой лик к Валентине.
— Поручение вам, Валентина Николаевна, утверждено самим председателем и имеет государственное значение. Мы вынуждены выпустить Брайена, но мы не можем допустить его враждебной публикации, которую, кстати, он посвятил вам.
— Значит, я хорошо выполнила ваше задание, — парировала Валентина.
— В этой книге в самых мерзких тонах описана Москва, а портрет Рептона просто ужасен… Итак, перед отъездом Брайена вам необходимо подменить пакет, в котором лежит его рукопись. Дубликат будет для вас изготовлен. Вам понятно?
— Да, — ответила Валентина не дрогнув, хотя сердце у нее сжалось.
— Но это еще не все, — продолжал Кедров. — Чтобы наш дорогой Джон не восстановил по памяти свою рукопись, нам необходимо это предотвратить. Вот таблетки, которые оказывают воздействие на мозг, через месяц он уже даже не вспомнит, был ли в Москве.
— Они смертельны? — спросила Валентина.
— Вы же знаете, что КГБ не занимается убийствами после смерти Сталина, — сказал Кедров и улыбнулся. Он снова снял трубку и позвонил Брайену.
— Дорогой Джон, хочу вас поздравить. По просьбе Криса мы еще раз рассмотрели ваше ходатайство о выезде и решили его уважить. Так что готовьтесь к отъезду. Еще раз поздравляю.
Джон тут же перезвонил Крису:
— Я знаю, что мы уже не будем друзьями, Крис, но я хочу поблагодарить тебя за то, что ты уговорил КГБ меня выпустить. Спасибо и я желаю тебе счастья!
В гостинице «Украина» Джон прощался с Валентиной, слезы стояли у обоих в глазах. Наконец настал роковой момент: появился Решетников и отозвал Джона в другую комнату для серьезного разговора. Пакет с рукописью торчал из небольшой сумки, идентичный пакет Валентина принесла с собой. Она уже собиралась выполнить задание, но вдруг какая-то таинственная, неодолимая сила отвела ее руки в сторону, и пакет-заменитель так и остался в ее сумке. Вдруг лицо ее исказило отчаяние, и она выбросила в окно таблетки, врученные Кедровым.
В машине ехали молча, метров за сто до аэропорта остановились, опасаясь журналистов, ибо злоключения Брайена в Москве уже получили огласку в печати.
— Я люблю тебя, — сказала Валентина, целуя Джона.
— Я люблю тебя, Валя, я посвящу тебе книгу, — сказал Джон и пропел свою любимую ирландскую песню. На секунду они замерли в объятиях.
— До встречи, — добавил он, стараясь выглядеть весело.
— Мы пройдем в зал, — сказал Решетников, — но будем делать вид, что с вами не знакомы.
И Брайен побрел к зданию, шел лениво и грустно мурлыкал про себя песню. Контроль он преодолел беспрепятственно, на прощание незаметно мигнул Валентине и Решетникову, находившимся в зале, и прошел к самолету. Валентина, скрывая слезы от Решетникова, грустно махала рукой самолету с балкона аэропорта.