«Как-то раз во время приема в китайском посольстве в Москве агент помочился в камин».
«Возможно, моя сдержанность в отношении Филби, Берджесса и Бланта объясняется каким-то чувством неполноценности. Как только я их встретил, то сразу понял, что по интеллекту они стоят выше меня. Это были интеллектуалы в полном смысле слова, получившие превосходное воспитание в домашних условиях и образование в лучших учебных заведениях страны. По сравнению с ними я был не только молод и неопытен, но и болезненно ощущал свою ординарность. Ленинградское морское училище — неплохое учебное заведение, но оно не может сравниться с Кембриджем».
Уильям Сомерсет Моэм, агент британской разведки.
«Эшенден, или Британский агент».
«Полковник, известный в разведывательной службе, как позднее узнал Эшенден, под буквой Р., поднялся и пожал ему руку. Это был человек выше среднего роста, поджарый, с желтым лицом с глубокими морщинами, редкими седыми волосами и похожими на зубную щетку усами. Сразу же обращали на себя внимание его близко посаженные голубые глаза. Они придавали ему хитрый вид, это был человек, который не мог нравиться и вызывать доверие с первого взгляда. Его манеры несли печать приятности и искренности.
Он задал Эшендену несколько вопросов и затем без всякого вступления заявил, что по своим данным он подходит для секретной работы. Эшенден знал несколько европейских языков, и его профессия была превосходным прикрытием: под предлогом, что он пишет книгу, он мог, не привлекая внимания, посетить любую нейтральную страну. Во время обсуждения этого вопроса Р. сказал:
— Знаете ли, вам нужно добывать материалы, которые были бы полезны для вашей работы.
— Это не играет большой роли.
— Я расскажу вам случай, который произошел на днях, правдивость его я гарантирую. Один из французских министров поехал в Ниццу полечиться после гриппа и взял с собою папку с очень важными документами. По приезде он познакомился в ресторане с одной рыжеволосой дамой, танцевал с ней и закрутил роман. Короче, он привел ее в отель, и когда он пришел в себя рано утром, то обнаружил, что дама исчезла вместе с папкой. Они выпили по две-три рюмки, и, по его мнению, когда он отвернулся, она бросила ему снотворное.
Р. закончил рассказ, его близко посаженные глаза блестели.
— Потрясающе, правда? — спросил он.
— Вы хотите сказать, что это произошло на днях?
— На позапрошлой неделе.
— Это невозможно! — воскликнул Эшенден. — Боже, мы разыгрываем эту историю на сцене лет шестьдесят, на эту тему написаны тысячи романов. Неужели только сейчас жизнь нас догнала?
Р. немного расстроился.
— М-да, если необходимо, я могу дать имена и даты. Поверьте мне, союзники попали в большую беду из-за потери документов, находившихся в папке.
— Что же делать, сэр, если это происходит в секретной службе! — вздохнул Эшенден. — Боюсь, что этот случай ничего не стоит как источник вдохновения для писателя. Мы уже больше не можем описывать одну и ту же историю».
Вадим Кирпиченко, заместитель начальника разведки.
«Из архива разведчика»
«Это был роман некоего Фредерика Форсайта «Четвертый протокол». На 231-й странице романа описывались обстоятельства моей смерти в автомобильной катастрофе в следующем году с точным указанием места этого радостного для автора события: Садово-Спасская улица, ранняя весна 1985 года. Через неделю меня, как указывается далее, тихо и скромно похоронили на Новодевичьем кладбище… По прочтении книги Форсайта я стал размышлять на тему, можно ли в литературном произведении убивать и хоронить живого человека, насколько это гуманно и позволительно ли вообще с точки зрения норм христианской морали».
Бернард Ньюмен, бывший разведчик
«Возьмите немного лимонного сока. Используйте абсолютно чистое перо, обмакните в сок и напишите послание на листе бумаги. Когда сок высохнет, на бумаге ничего не будет видно. Возьмите горячий утюг, проведите по бумаге, и послание восстановится в светло-коричневом цвете.
Другой способ: растворы квасцов и уксуса смешиваются вместе и обыкновенным пером на скорлупу сваренного вкрутую яйца наносится текст. Дайте ему высохнуть — и яйцо будет выглядеть чистым, словно у частника на рынке. Но фокус в том, что текст прекрасно виден на твердом белке, если через несколько часов разбить яйцо. Остается представить даму с железной сеткой, набитой яйцами, — там целые тома агентурных донесений…»