Поэтому Пьер ничего не покупал, а разозленная команда «Святой Марии» вынуждена была оставаться на борту.
Капитан «Святой Марии» поднялся на борт «Леди» и вручил сэру Джону письмо от Жака Кера. Министр желал ему доброго здоровья; в сущности на этом обращение к капитану заканчивалось.
— Но здесь написаны любопытные слова, — заметил Джастин Пьеру. — Министр выражает надежду, что вы не погибли. Кажется, де Кози прилагает большие усилия, рассказывая всем и каждому, что ваше задание крайне опасно и вполне может закончиться гибелью. Министр не до конца убежден, что вы уже на небесах, но зная связи де Кози, полагает, что ему не суждено вас снова увидеть. Прочитайте сами.
Пьер прочитал официальное, вежливое письмо. Оно предписывало сэру Джону немедленно после доставки груза возвращаться домой и не ждать слишком долго погрузки новых товаров, а по прибытии доложить, чего добился Пьер в Трапезунде. Письмо заканчивалось словами:
«Не знаю, на чем основано странное интуитивное предположение моего секретаря, что генеральный ревизор, который отправился в плавание с вами, погиб. Естественно, я надеюсь, что де Кози просто беспокоится о нем, как и я. Сэр Бертран сказал графу де ла Тур-Клермону, своему родственнику, что Пьер определенно мертв, и, по-видимому, кое-кто из членов семьи графа поверил ему. Мне сказали, что одна из его дочерей, кажется, младшая, удалилась в монастырь Порт-Рояль. Мне послужит вечным укором, если Пьер пострадает. Верю, что он отличился при решении вопроса о плате лоцманам».
Джастин пояснил капитану «Святой Марии»:
— Вы заметили, что наш осторожный хозяин ссылается на плату лоцманам? Он не считает возможным даже мне сказать, что сэр Питер направлен сюда со специальным заданием.
— Де Кози начал активно распространять слухи про сэра Питера, — отозвался второй капитан. Он, разумеется, знал об Орле, пожалованном Пьеру. Это было первое, что он услышал в Трапезунде. — Де Кози говорит, что он знает трапезундцев лучше, чем министр. Он выражает уверенность, что генеральный ревизор попал в беду и был убит греками, которые не любят, когда суют нос в их дела. Не знаю, что еще он мог наговорить. Между прочим, не посоветует ли кто-нибудь из вас, господа, кому из начальства мне вручить декларации?
Джастин кивнул на Пьера:
— Генеральный ревизор может принять их у вас. Если сэр Питер примет груз, это, по крайней мере, позволит инспекторам подняться на борт и взять пошлины за груз, тогда ваши люди смогут сойти на берег.
Пьер не очень прислушивался к разговору. Порт-Рояль-де-Шамп недалеко от Парижа был самым знаменитым женским монастырем во Франции. Сэр Джон сочувственно произнес:
— Лучше распечатайте декларации, друг мой, и позвольте морякам отправиться в город и потратить свои деньги.
Пьер распечатал документы, и моряки отправились на берег. Сборщики пошлин после беглого осмотра грузов, как обычно, приняли декларации за основу для назначения импортных пошлин. Но на складах не было свободного места для товаров со «Святой Марии». Они оставались на судне. И спустя неделю «Святая Мария», как и «Святая Евлалия», начала терпеть убытки от высоких портовых пошлин. Джастин и Пьер сидели в большой каюте и откровенно обсуждали сложную ситуацию, возникшую в связи с внезапным устранением французского посредника. Паж Генри объявил, что на борт поднялся греческий господин и просит разрешения поговорить с сэром Питером из Трапезунда — Генри учился произносить новый титул, и каждый раз делал это с испуганным видом.
— Кто он, Генри? — спросил Пьер.
— Стражник на причале говорит, что это тот самый человек, который приходил с вами в то первое утро, сэр. Но он выглядит иначе, и я не понимаю, что он говорит.
Это был Теодор, но он сильно изменился. Он находился на ипподроме среди тысяч очевидцев порки Оглы и ужасной смерти Василия. Их стоны звучали для него как музыка. Он был чист, свеж, спокоен и прекрасно одет. Пьер видел его в первый раз после суда. На руке у него висел эффектный синий плащ.
— Он принадлежал моему отцу, — просто сказал Теодор. — Отец хотел, чтобы вы приняли его. Когда я рассказал ему, что вы отказались от плаща, в котором убили Стефанию, он поручил мне передать вам этот плащ. Милый отец, как и Стефания, предстал перед Господом.
Пьер благоговейно перекрестился. Джастин, не понимавший по-турецки, сделал то же самое.
— Я не слышал о смерти графа, вашего отца, — сказал Пьер. — Я очень сожалею.
— Отец ушел из жизни тихо и мирно неделю назад. Никто не надеялся на его долгую жизнь. Во мраке, сэр Питер, и без голоса Стефании… Так лучше.