Я отнюдь не так грациозна, как Рисса, но делаю вдох и мысленно напеваю замедленную вариацию песни «Хлопни его по причиндалам», двигаясь в такт мелодии.
Ох, с каким удовольствием я бы сейчас врезала королю Фульку по его причиндалам.
Фульк наблюдает за моим танцем, а я тем временем старательно его игнорирую и смотрю на точку в стене над его головой. Вопреки моим усилиям притворяться, что его нет здесь, Фульк неторопливо подходит ко мне. Его обтянутые бархатом бедра трутся друг о друга, пока он не замирает прямо напротив. Между нами целых восемь футов, но по мне, он все равно слишком близко.
– Завтра ночью ты будешь моей, любимица, – улыбаясь, говорит он и обхватывает толстыми пальцами прут, с намеком поглаживая золото вверх и вниз.
Эта бурлящая кислота в моем желудке начинает закипать.
Его глаза блестят алчностью и предвкушением, но я вынуждаю себя слушать музыку, продолжать танцевать, притворяться, что Фулька здесь нет. Похоже, ему не нравятся мои попытки его игнорировать, судя по тому, как он передвигается, чтобы попасть в поле моего зрения.
– Я покрою твою кожу таким количеством спермы, что она перестанет напоминать золото, – говорит Фульк и хрипло смеется, как заправский курильщик.
Ошарашенная его скабрезными словами, я резко и неловко останавливаюсь и фокусирую на нем взгляд.
Фульк кривит губы, довольный своей победой.
– О да, как же я с тобой позабавлюсь.
Мои ленты обвиваются вокруг спины подобно змее, изогнувшейся дугой и готовящейся зашипеть. Я перевожу взгляд с одного короля на другого и замечаю, что царь Мидас уже смотрит на меня.
Желудок делает кульбит. Неужто Фульк все же довел Мидаса до предела? Неужели мой царь осознает ужас и унизительность такого положения? Неужели теперь он передумает и покончит с этим?
Но Мидас молчит. Ничего не делает. Просто стоит возле стола и наблюдает, как Фульк разговаривает со мной, так, словно это его вовсе не беспокоит.
Я с трудом глотаю подступивший к горлу комок. Отрываю слезящиеся глаза от Мидаса, который совершает предательство, и снова обращаю внимание на омерзительного мужчину, стоящего прямо напротив моей клетки.
Фульк облизывает пожелтевшие зубы.
– М-м-м, да. Я омою твое тело своим семенем, и ты неделю не сможешь ходить прямо, – обещает он.
Я собираюсь с оставшимися силами, чтобы держать язык за зубами и не вылететь к чертям из этой комнаты. Мидас тотчас же заставит меня вернуться.
– Аурен? – говорит царь Мидас, привлекая мое внимание, и сердце наполняется надеждой. Положи этому конец. Защити меня. Отзови все это и… – Ты перестала танцевать.
Это приказ. Слова обрушиваются на меня, как палка, бьют по костяшкам пальцев, сдирая кожу и вынуждая вздрагивать. Фульк кичливо улыбается, после чего возвращается ко столу с картой. Пока он закончил надо мной насмехаться.
Глаза наполняются слезами, и я, пошатываясь, поднимаю руки. От унижения кожа пылает и покрывается потом во время танца.
Сядь.
Играй свою дурацкую музыку.
Не вмешивайся в мужской разговор.
Я двигаюсь под их возобновившуюся беседу. Их споры сопровождают ритмичный стук моего сердца. С каждым движением бедер и рук я фактически чувствую, как меня тянут за ниточки, как марионетку на сцене. Я лишь хочу убежать в свою спальню и спрятаться под одеялом, подальше от похотливых насмешек и вероломных глаз. Но не могу.
Светлая сторона? Хуже уже быть не может.
Внезапно открывается дверь в библиотеку, и в комнату величаво входит красивая беловолосая женщина с высокими скулами и золотой короной.
Царица Малина.
Признаю свою ошибку. Стало только хуже.
Наложницы? Да, я не нравлюсь им. Но царица… Она ненавидит меня до чертиков.
Глава 6
– Малина, сегодня утром я тебя не ждал, – повернувшись, чтобы поприветствовать свою супругу, с натянутой улыбкой говорит Мидас.
Держа кувшин с вином, Полли быстро пятится от стола и тут же опускает глаза в пол. Мне почти ласкает душу мысль, что царица приводит в ужас и других наложниц. Царица осматривает комнату, поджав губы и вздернув носик.
– Я заметила, – с легкостью парирует она, приосанившись. Она, как и всегда, заявилась по-царски. Советники склоняют головы в ее присутствии. В изумрудном платье и сапфировых украшениях на шее и в ушах царица напоминает прекрасного павлина. Она – образчик власти и хладнокровия, призванный привлекать внимание и стращать.