– Ох уж эти женщины, да, Мидас? – говорит он, снисходительно хохотнув.
Царица стискивает юбку платья, но хранит молчание, и супруги выходят из комнаты, чтобы поговорить в коридоре.
А вот и мой шанс. Не собираюсь я здесь торчать и давать Фульку шанс надо мной издеваться. Я тихонько поворачиваюсь и быстро выхожу из комнаты, проскальзываю через арку и несусь по темному коридору.
– Куда она пошла?
Недовольно брошенные Фульком слова лишь вынуждают меня ускорить шаг. Однако я круглая дура, потому что, спеша убраться из библиотеки, направилась к ближайшей арке, а это значит, что путь мой ведет в атриум, а не в личные покои. Что ж, могу спрятаться там, пока не вернется Мидас или не уйдет Фульк.
Оказавшись в атриуме, я с успокоением вздыхаю, проходя через арку, навстречу решеткам моего заключения в большом тусклом пространстве.
Бегло поглядев наверх, вижу, что сегодня потолок купола полностью покрыт снегом – как я и предугадывала, – отчего кажется, будто зал стал еще меньше. Все окна придавлены леденящим сумрачным светом, от которого не проходят спазмы в животе. Я надеялась хотя бы краешком глаза увидеть небо, вот только не повезло.
Светлая сторона? По крайней мере, кровать, которой Мидас пользовался прошлой ночью, уже давно убрана. На одну вещь, способную испортить мне настроение, меньше.
Я провожу пальцами по позолоченным вьющимся стеблям плюща, поднимающимся вдоль стеклянных стен, мои ноги в туфлях ступают по блестящему полу. Повсюду выставлены растения и статуи из чистого золота. Это убедительная груда богатства, собранная в одном месте.
Золото во дворце повсюду, но по какой-то причине в этом зале его присутствие кажется непристойным. Может быть, все дело в загроможденных снегом окнах, из-за которых они кажутся уязвимыми перед безотрадным внешним миром. Или, может, дело просто в том, что даже растения не остались нетронутыми. Если Мидас, оглядевшись, видит богатство, то я вижу кладбище.
Я бреду в другой конец клетки к груде подушек и одеял, лежащих на полу. С такими высокими потолками и огромной комнатой здесь студено. Даже при наличии двух огромных каминов, занимающих оба конца комнаты, тепла тут не хватает.
Я пинаю пару подушек, а затем сажусь, беру одно одеяло и накрываю им колени. С тем же успехом я могла бы…
Дверь в передней части комнаты внезапно распахивается, и я подскакиваю на месте.
– И ты решила, что разговор настолько важен, что тебе пришлось прервать мою встречу, Малина?
На долю секунды я замираю, поняв, что царь с царицей пришли поговорить сюда.
– Твою встречу? – огрызается Малина. – Тиндалл, как ты посмел начать атаку на Четвертое королевство, не предупредив меня?
О Боги.
Если они меня застукают… По телу пробегает дрожь, и холод тут ни при чем. Мне нужно сию же секунду отсюда выбираться.
Глава 7
Царь и царица проходят в атриум, их шаги отдаются эхом, как щелчки хлыста. Мне ни за что не пробежать в дверях так, чтобы они меня не заметили. Царская чета подходит ближе, а спрятаться мне помогает всего лишь пара растений в горшках.
Во всяком случае я не выделяюсь на фоне обстановки. Вот вам светлая сторона.
Сползая вниз, я ложусь на живот и накрываюсь одеялом, изо всех сил стараясь быть неприметной, и замираю.
– Я не стану перед тобой отчитываться, Малина. Я – царь и правлю так, как посчитаю нужным.
– Ты намеренно не посвятил меня в свои планы. Ты говорил, что армия переходит к тактике нападения, – зло бросает она.
– Так и есть, – равнодушно отвечает Мидас.
Я слышу, как она фыркает.
– Если наше царство собирается воевать, то следовало обсудить свои планы со мной. Хайбелл – мое царство, Тиндалл. Кольеры правили им на протяжении многих веков, – запальчиво огрызается она в ответ.
Я приподнимаю брови, удивившись ее отваге.
– И все же ты первое дитя в роду Кольеров, которому не досталось магической силы, – парирует Мидас. Его уверенный баритон разносится эхом по залу. – Силы у тебя так и не проявились, а твоя семья исчерпала казну до последней монеты. Эта земля разорилась еще до моего появления. Если бы не я, ты так бы и осталась принцессой-оборванкой с кучей долгов и без всяких перспектив. Так что не пытайся бахвалиться тем, что Хайбелл твой. Ты потеряла его в ту же секунду, как я подошел к вашим воротам.
Сердце гулко стучит в груди. Это… очень личный разговор. Не предназначенный для моих ушей. Если бы Малина узнала, что я подслушиваю, то непременно бы мне их отрезала.