– Кажется, да, – ответил большой мужчина.
Тот, что снаружи, вежливо обратился к Елене:
– Могу я пройти через вашу калитку?
Она не ожидала такой учтивости.
– Да.
Он вошел во двор, по дорожке, поздоровался с ней и назвал свое имя. Свое настоящее имя. Он был не из тех, кто скрывает свою подлинную личность. Вот так Елена впервые встретилась с Фолько Чино д’Акорси. Он, известный всей Батиаре, сейчас, в ночи, стоял на дорожке у ее двери.
Она поклонилась. Ее сердце стремительно забилось.
– Это большая честь для меня, – сказала она. – Теперь меня убьют?
– Только не я, – ответил Фолько.
Он махнул рукой, и женщина посторонилась, пропуская его в дом, но он остался стоять перед ней. Не такой высокий, как ей представлялось, крепкого телосложения, поразительно уродливый, по правде говоря, – с этим глазом, шрамом, сломанным носом. Он не носил на глазу повязку. Более крупный и молодой мужчина вышел, кивнул ему, и, повинуясь движению головы Фолько, встал у калитки. Он будет на страже, поняла Елена. После появления Фолько ночь стала другой.
– Девушка в комнате для больных, слева от вас, – сказала она. – Она у вас на службе?
– Это Адрия Риполи, младшая дочь герцога Мачеры, – ответил Фолько. Елена внезапно почувствовала, что ей необходимо сесть. Он смотрел на нее. – Поэтому вы, наверное, понимаете, как важно, чтобы ее вылечили.
Фолько прошел в комнату для больных раньше, чем она успела ответить.
– Во имя святого Джада, Адрия, что ты с собой сделала? – раздался его голос сквозь дверь.
Ответ Елена не услышала. Она подошла к очагу, чтобы вскипятить воду для следующей порции настоя для раненой. Привычная работа помогала успокоиться, но Елена продолжала усиленно размышлять. Что делает здесь эта молодая женщина? Из семейства Риполи? В этом доме?
Впрочем, ничье высокое происхождение – ни девушки, ни ее посетителей – не помешает ей вскоре попросить этого мужчину уйти: процесс лечения прерывать нельзя. Они тихо разговаривали в соседней комнате. Лишь бы только Карлито отправился прямиком домой. Происходило нечто необычное, и люди были слишком значительные, и опасность еще более возросла.
Привычные движения рук, привычная работа заставили сердце биться медленнее. Дело лучше спорится, когда ты спокойна.
Но тут же спокойствие, которого она с таким трудом добилась, разлетелось вдребезги, подобно брошенному о стену бокалу вина, потому что собаки снова залаяли – на этот раз яростно.
Елена быстро подошла к двери и распахнула ее. Она услышала, как большой мужчина, стоящий на страже, бросил вызов кому-то, подошедшему к калитке снаружи. Фолько д’Акорси, поспешно покинув комнату больной, очутился рядом с целительницей.
– Коппо! Не надо с ним драться! – крикнул он в темноту.
Слишком поздно: прозвучали резкие, быстрые слова, раздался звон скрестившихся мечей, а затем – почти сразу же, как показалось Елене, – звук падения тела и вскрик.
Собаки продолжали бешено лаять.
– Да сгноит Джад его душу во тьме! – рявкнул стоящий рядом с ней человек. – На этот раз я его убью. Убью.
Елена увидела у своей калитки темный силуэт еще одного большого мужчины и услышала низкий голос – он не принадлежал тому, кого звали Коппо. Собаки успокоились и замолчали.
Такого с ними никогда не случалось, если рядом были незнакомые люди.
Калитка открылась. Незнакомец помедлил, здороваясь с ее двумя псами, а потом широкими шагами направился к дому. Она увидела, как он спрятал меч в ножны.
Человек остановился на дорожке в нескольких шагах от входа в дом и от полосы света.
– Он бросил мне вызов, д’Акорси. Возможно, я его убил. Почему ты послал его одного?
Стоявший рядом с Еленой Фолько тяжело дышал.
– Ошибка. Я не ждал тебя так рано.
– Рано? Ты знал, что я приеду?
– Конечно. Ты до ужаса предсказуем.
Презрение, ярость, еще что-то. Елена сжала руки, пытаясь унять дрожь.
Фолько повернулся к ней:
– Беспокойная для вас выдалась ночь. Я прошу прощения за это. Теперь вот явился Теобальдо Монтикола, которого некоторые называют Волком Ремиджио. Думаю, ему нравится это прозвище. Он собирался устроить мне ловушку. Если он убил человека, которого я высоко ценю, это мне крайне не понравится.
– Он бросил мне вызов, – мягко повторил вновь прибывший, подходя ближе. – Глупо, если он знал, кто я такой. Мне пришлось рискнуть вызвать твое неудовольствие.
Теперь, когда на него падал свет, Елена увидела, что Монтикола замечательно красив. Он был так же широко известен, как и стоящий рядом с ней человек, и, возможно, еще более опасен. Она его видела однажды в Ремиджио. Такого человека нельзя было забыть.