Выбрать главу

– Я сказал, стой! – произнес Коппо и выставил перед собой меч.

– О господи, да ты мне угрожаешь, – сказал Теобальдо Монтикола. – Зачем разумному человеку это делать?

Коппо хорошо владел мечом, и поэтому его ужаснуло, еще до того, как он ощутил сильную боль в левом плече, а потом в том же боку, как легко противник одолел его. Все случилось мгновенно, это даже боем нельзя было назвать, и, падая на твердую землю, он услышал свой крик.

Он мог бы сказать, что криком хотел предостеречь Фолько и остальных, но, по правде говоря, это был крик боли и страха, что он сейчас умрет здесь, в ночи.

Его противник, правитель Ремиджио, даже не удостоил его взглядом. Коппо слышал, как тот прошел мимо и открыл калитку, которую он охранял. Затем он подумал о матери, которая жила в монастыре, стирая белье для Дочерей Джада. Коппо был ее единственной отрадой. Ну, не совсем так, еще у нее был бог.

После этой ночи у матери останется только Джад. Коппо приложил ладонь к боку и почувствовал, что она мокра от крови. Кажется, он лежал на спине и смотрел в небо. Звезды, так много звезд, а потом – медленно нарастающая темнота. Он чувствовал сожаление, и боль, и удивительную печаль. Интересно, подумал он, неужели бог все время несет в себе столько печали? Коппо надеялся, что это не так.

* * *

Два человека в костюмах для верховой езды – не в ливреях, по которым их можно было бы опознать – внесли раненого в комнату для больных. Там, где они прошли, осталась дорожка из капель крови.

Они несли его бережно. У Елены возникло ощущение, что им уже приходилось делать подобное раньше. Конечно, приходилось, если они – солдаты правителя Ремиджио. Его отец завоевал этот город. Собственно говоря, сами жители предложили ему стать правителем, который будет их защищать. Дед Фолько сделал то же самое в Акорси. Сильные люди, стоящие во главе войска? Пусть лучше они защищают вас, чем наоборот.

Их бережность уже не имела значения, поняла Елена, когда они опустили раненого на лежанку, на которой она обычно спала, желая быть рядом с больным. Ее сердце упало, когда она посмотрела на раненого. Почти мальчик. Однако мальчики погибают в войнах. И женщины, и девочки, и всегда бедняки.

Солдаты вышли, топча сапогами кровавый след. Елена опустилась на колени возле лежанки и осмотрела раны.

– Всеблагой Джад. Вы можете его спасти?

Это произнесла женщина на кровати, ее пациентка. Она сидела, прижав ладонь ко рту.

Елена встала. Когда она только начала заниматься лечением, то приняла решение всегда говорить правду о том, что она может сделать, а чего не может.

– Нет, – ответила она. – Боюсь, этот человек нас покинет.

Много лет спустя Елена научится поступать иначе, будет искусно притворяться, давая людям время, чтобы они осознали приближение смерти, потому что если ты пришла в этот мир, чтобы исцелять, о тех, кто окружает умирающего, иногда любящих его людях, тоже надо позаботиться. Но некоторые истины познаются с возрастом, а Елена в ту ночь была еще молода.

Она услышала за спиной шум и оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Фолько д’Акорси возник в дверном проеме и тут же вернулся в жилую комнату. Немного поколебавшись, она последовала за ним. Женщина подумала, что у нее есть шанс, хоть и очень небольшой, предотвратить насилие в собственном доме. Хотя более вероятно, что она тоже умрет еще до того, как взойдут тонкие серпы лун.

Люди Монтиколы вышли из дома, и Елена осталась наедине с правителями Акорси и Ремиджио, сила ненависти которых друг к другу была хорошо известна всей Батиаре.

Она молча прошла к очагу. Вода в чайнике кипела. Елена занялась отваром для молодой женщины в соседней комнате.

– Он умрет? – спросил Теобальдо Монтикола. Фолько, очевидно, уже что-то сказал ему. – Мне очень жаль. В этом не было необходимости, но ему не следовало обнажать меч.

– Ты мог бы его обезоружить, – произнес Фолько.

Елена стояла спиной к ним двоим, но она содрогнулась от тона, которым это было сказано.

– Возможно, – ответил высокий мужчина. – Но там темно, а я не был уверен, что он один. Показалось безрассудным слишком полагаться на это после того, как он сделал выпад мечом. По крайней мере, я велел принести его сюда, д’Акорси. Воздай мне должное.

– «Воздай должное», – передразнил второй.

– Да, я так думаю, – мягко произнес Монтикола. – Итак, вот мы и встретились. Прошло много времени. Ты постарел, стал еще уродливее. Где остатки твоих волос?

Елена обернулась. Монтикола уселся на сундук у одной из стен, вытянув ноги и скрестив их в лодыжках. Фолько д’Акорси стоял на середине комнаты.

– Часть из них я где-то потерял. – Фолько не улыбался.