Честное слово, она была неистощима на сюрпризы. Теперь еще и Шангри-Ла появилась — хоть стой, хоть падай!
— Ну что ж, можно сказать и так… — промямлила я. — Только мне об этом раньше как-то не приходилось слышать. А где же эта неведомая страна?
Мы как раз вышли с кладбища, и Аглая без раздумий махнула рукой в сторону Волги.
— Далеко-далеко, — сказала она. — За синими лесами.
Я не нашлась, что на это сказать, и наша беседа опять прервалась на какое-то время. Мне казалось, что теперь мы без помех сможем поехать в редакцию, но уже в машине Аглая неожиданно объявила, что ей необходимо побывать еще в одном месте. Теперь в ее голосе явственно слышались слезные нотки, и я просто побоялась ей отказать, опасаясь истерики.
Разумеется, она опять меня удивила, потому что, поколесив по городу, мы вдруг оказались в том самом месте, где, собственно, и состоялось наше первое знакомство, — на проспекте Строителей, совсем недалеко от злосчастного столба. Как говорится, еще осколки остыть не успели.
Выяснилось, что эта бедолага слонялась там не от нечего делать. У нее было запланировано еще одно свидание с памятными местами. Попросту говоря, Аглае хотелось взглянуть на дом, где она жила раньше с родителями, а он располагался именно в этом районе — за сквериком.
Что ж, это желание было мне понятно, но, честно говоря, меня уже начинало тошнить от наших перемещений, и я осуществляла свою надзирательскую миссию из последних сил. Поэтому осматривала памятные места я невнимательно и безо всякого интереса, мечтая о том, как мы с Аглаей наконец расстанемся. Мне показалось, что в девушке произошли какие-то перемены и она сделалась более адекватной, что ли. Взгляд ее стал более осмысленным, и свои неожиданные перлы она перестала выдавать.
Вообще она заметно притихла и, пожалуй, выглядела теперь похуже, чем утром, — лицо ее посерело и подурнело, на губах появился какой-то неприятный синюшный оттенок. Она казалась совсем больной. Впрочем, от помощи она отказалась наотрез и даже в конце концов предложила мне отправляться по своим делам. Преподнесла она мне эту пилюлю застенчивым тоном, отводя глаза, но довольно категорически.
Я постаралась проглотить обиду, которая все-таки возникла в душе, и согласилась с Аглаей. Мне показалось, что теперь я могу оставить ее одну, не опасаясь, что она полезет под автомобиль. Но так как выглядела Аглая неважно, я сочла нужным вручить ей свою визитную карточку — на всякий случай.
— Если тебе вдруг понадобится помощь, — предупредила я, — ты в любое время можешь обращаться ко мне. Аглая лишь скользнула взглядом по прямоугольнику бумаги, на котором было отпечатано: «Бойкова Ольга Юрьевна. Газета «Свидетель». Главный редактор», и спрятала карточку в задний карман джинсов.
Глава 3
— С чего это тебя потянуло на благотворительность? — спросила секретарша Маринка, с которой мы помимо служебных отношений поддерживаем еще и дружеские.
Вопрос был задан снисходительным тоном, и это мне не понравилось.
— Вот ты филолог по образованию, — заметила я, — а слова употребляешь весьма приблизительно. О какой благотворительности может идти речь, когда я даже не дала бедной девочке денег? Здесь можно говорить, скорее, о милосердии, и то с большой натяжкой.
— Ну, хорошо, — не смутившись, продолжила Маринка. — С чего тогда тебя потянуло на милосердие, если тебе так больше нравится? Хотя как филолог я настаиваю именно на своем варианте. Что из того, что ты не дала денег? Кстати, только этого не хватало! Зато ты тратила на эту прохиндейку бензин, время…
— Она не показалась мне прохиндейкой, — возразила я. — Несчастная девчонка, оставшаяся без ориентиров и поддержки…
— Наркоманка какая-нибудь! — убежденно заявила Маринка. — Сама же говоришь, что она несла всякую несуразицу.
— Ты хочешь сказать, что наркоманы не заслуживают милосердия? — сердитым голосом поинтересовалась я.
— Вот я и говорю, с каких пор тебя потянуло на милосердие? — упрямо повторила Маринка. — По-моему, это все-таки не твой профиль. Или ты надеялась почерпнуть от этой курицы какой-нибудь сенсационный материал?
— Твой цинизм отвратителен, — заявила я. — Завтра любой из нас может оказаться в положении еще более худшем…
— Ну и будь уверена, что к нам-то никто не разбежится со своим милосердием! — убежденно сказала Маринка. — Я знаю, что говорю. Между прочим, эта подруга, наверное, только и мечтала, как бы от тебя побыстрее отделаться. А ты вбила себе в голову, что без тебя она непременно погибнет. Это вечная ошибка благодетелей. Люди самостоятельные вовсе не нуждаются в нашей заботе!