Когда она наконец решилась заговорить, ей удалось лишь невнятно пробормотать:
— И как вы находите Париж?
— О, чудесно. Я повидал множество автомобилей и разных мест. Я… — он остановился и покачал головой, словно теперь путешествие не имело никакого значения. — Я так часто думал о вас, что даже удивился.
На секунду элегантные сливки общества, прислонившиеся к перилам второго этажа, зажатые в гардеробной или курящие у окон, словно исчезли. В любом случае, было уже поздно, да и шампанского выпито немало. Каролина подняла лицо навстречу Лиланду и заметила, что он чуть засомневался, прежде чем целомудренно коснуться губами её рта. Когда он отстранился, его глаза сверкали серебристым блеском, а голос понизился.
— Каролина, вы не похожи на всех остальных.
Несколько часов спустя гости на втором и третьем этажах заключили, что хозяйка имела успех. Но Каролина теперь понимала, что по совершенно иным причинам ее успех случился в вестибюле наедине с Лиландом, и разыгравшаяся сцена была даже лучше любой из её фантазий. Каждый дюйм её кожи лучился от удовольствия, доставленного словами Лиланда. На языке вертелось откровение, и Каролина уже думала поведать своему красивому соседу, почему она отличается от остальных светских дам. Но ей не хотелось ничего портить, и поэтому она продолжала улыбаться ему, пока ночь стремилась к утру, а приём наверху продолжался уже без них.
Глава 5
Леди, которая берет под свое крылышко менее признанную особу, всегда рискует, что однажды воспитанница её затмит, и именно поэтому подобное благо следует расточать в меру и с величайшей осторожностью.
— Все так измельчали! — объявила Пенелопа Шунмейкер, когда через несколько часов после приезда на приём так и не получила приглашения на танец. Черты лица Пенелопы всегда называли очень выразительными, но сейчас её вытаращенные от недоверия глаза казались огромными. Миссис Шунмейкер уже могла на ощупь узнать обои мисс Брод, и это было отвратительно, ведь она никогда не относилась к девушкам, желающим оставаться незамеченными. Три месяца плохого самочувствия остались позади, и теперь Пенелопе ужасно хотелось веселиться, но начать было сложнее, чем в былые времена. — Бак, разве все они не выглядят карликами? — настойчиво переспросила она.
— Только не я, — ответил её друг Исаак Филлипс Бак с легким скромным смешком. Слова прозвучали шутливо, но были чистой правдой, поскольку он на целую голову возвышался над Пенелопой и был в два раза шире неё. Бак любил пускать пыль в глаза и позволять людям верить, что он происходит из августейших Баков, но в действительности его происхождение было сомнительным, а авторитет в обществе основывался только на репутации обязательного гостя любого светского мероприятия. Создать эту репутацию ему во многом помогла бывшая мисс Хейз. Но Бак совершенно точно не являлся маленьким человеком, хотя это и было одной из причин, почему сейчас его присутствие раздражало его старую подругу.
— Должно быть, у них совсем нет мозгов, если они в самом деле верят, что Каролина Брод так хороша, как они думают, — рявкнула Пенелопа. Как она знала, мода коварна и быстро проходит, но ведь молодая жена не так уж и долго пролежала в постели и по-прежнему выглядела лучше любой из девушек. Миссис Шунмейкер вспомнила, что Каролина когда-то была обычной недовольной служанкой, уволенной из дома Холландов, но эти события произошли до того, как она подружилась со старым холостяком Кэри Льюисом Лонгхорном и каким-то образом убедила его отписать ей обширное состояние. Поначалу она играла роль наследницы, но теперь стала ею по-настоящему, и доказательства этого окружали Пенелопу: лепнина на потолках и красивый фасад, на котором висела табличка с новым адресом Каролины. Пенелопу передергивало при мысли о том, как официально хозяйка дома разговаривала с ней, сделавшей для бывшей служанки так много, и как быстро извинилась и покинула её, чтобы пуститься в погоню за Лиландом Бушаром.