К августу ожоги Зои почти полностью зажили. Благодаря ее покровительству у Анны появились новые пациенты. Некоторые из них были богатыми купцами, торговавшими пушниной, специями, серебром, драгоценными камнями и шелком. Они с радостью платили два или три солида за травы и профессиональную помощь по первому требованию.
Анна велела Симонис купить ягнятину или козлятину – это мясо рекомендовалось есть только в первой половине месяца. С тех пор как они приехали в Византию (это произошло в начале марта), их питание было довольно скудным. Теперь пришла пора отпраздновать успех. Мясо следовало подать горячим, с медом, уксусом и, возможно, со свежей тыквой.
– Ты знаешь, какие овощи надо есть в августе, – добавила Анна. – И еще подай желтые сливы.
– Я принесу розовое вино.
Последнее слово всегда было за Симонис.
Анна зашла в местную лавку, где торговали шелком, и выбрала отрез ткани, который ей так приглянулся. Она пропустила мягкую прохладную ткань между пальцами. Шелк стекал, словно вода. Анна любовалась тем, как играет ткань под лучами солнца, медленно поворачивая ее то в одну, то в другую сторону. Сначала шелк казался янтарным, потом – абрикосовым, потом цвета пламени. Он шевелился и трепетал на ветру, как живой. То же самое люди говорили о евнухах: что их сущность неуловима и изменчива. Это было своеобразным упреком – принято считать, что на евнухов нельзя положиться, они ненадежны.
Анна же понимала причину этого: евнухам приходилось притворяться, чтобы выжить. Они были такими же, как и все прочие, – со своими желаниями, страхами и мечтами. И тоже чувствовали боль.
Анна решила сшить из шелка далматику и приняла предложение лавочника, когда тот вызвался раскроить и сшить ее, а потом доставить ей домой. Женщина поблагодарила его и ушла, улыбаясь. У нее было отличное настроение, несмотря на жару и пыль – в городе уже много дней не было дождя.
Потом Анна заглянула в лавки на улице Меса. Она купила новые льняные туники и плащи для Льва и Симонис, попросив, чтобы их доставили прямо домой.
Каждое воскресенье Анна посещала ближайшую церковь, за исключением тех случаев, когда пациент требовал ее неотлучного присутствия. Но теперь ей захотелось нанять лодку и поехать в собор Святой Софии – Премудрости Божией. Он стоял на возвышении, в самом конце Месы, между Акрополем и Ипподромом.
Опустился вечер. Было тихо, тепло и душно, даже на воде. Солнце садилось все ниже, воды Золотого Рога сверкали в его лучах, словно шелк. Залив получил свое название именно из-за отражения солнечных лучей в его водах на восходе и на закате.
Лодка причалила к берегу уже в сумерках, и Анна пошла по круто поднимающейся от гавани улице, освещенной фонарями и факелами.
Она с трепетом приблизилась к Святой Софии, теперь казавшейся черной на фоне блекнущего неба. Вот уже тысячу лет он стоял на этом месте, самый большой храм христианского мира. Айя-София была полностью уничтожена в результате пожара в 532 году. В 558 году огромный купол рухнул во время мощного землетрясения. Почти тотчас его заменили новым, и теперь он высился темной громадой на фоне гаснущего неба. Конечно, Анна много раз видела этот храм снаружи. Само здание было более двухсот пятидесяти футов в любом направлении. Красноватая штукатурка в лучах восходящего или заходящего солнца светилась так ярко, что моряки, подходя к берегу, видели храм еще издалека.
Анна вошла в бронзовые двери и в изумлении остановилась. Огромный собор купался в свете бесчисленных свечей. Анна словно находилась внутри драгоценного камня. Колонны из кроваво-красного порфира… Отец рассказывал ей, что древние прекрасные, бесценные колонны изначально были доставлены из египетского храма в Гелиополисе. Полихромный мрамор холодного зеленого и белого цветов доставили из Греции или Италии. Белый мрамор был инкрустирован слоновой костью и жемчугом. На стенах – золотые иконы из древних храмов Эфеса. Красоту убранства трудно было описать словами.
Создавалось впечатление, будто свет повсюду, а вся конструкция парит в воздухе, не нуждаясь в точках опоры. Арки были покрыты мозаикой, поражавшей своей красотой, – темно-синие, серые и коричневые фрагменты на фоне бесчисленных крошечных золотых пластинок. На ней были изображены святые и ангелы, Дева Мария с младенцем Христом, пророки и мученики. Когда началась служба, Анна заставила себя отвести взгляд от прекрасной мозаики. Голоса певчих зазвучали громче, мелодично и слаженно.
Движимая верой и страстным желанием ощутить причастность к происходящему, Анна направилась к ступеням, ведущим на верхние галереи храма. Склонив голову, она стала подниматься вместе с другими прихожанами. Этот ритуал был знаком ей с раннего детства. Еще маленькой девочкой Анна с матерью направлялась в женскую половину их церкви в Никее, а Юстиниан с отцом и другими мужчинами шел в главную часть храма.