Зоя наклонилась к нему еще ближе, чувствуя, как из ее души постепенно улетучивается страх и исчезает навсегда.
– Твой отец украл их у меня, – прошипела она ему в ухо. – Я же собираюсь возвратить их Церкви, чтобы в наш город вернулись паломники, благодаря которым Византия вновь станет богатой и безопасной. Ты, твоя семья, весь твой род – воры. Да, это из-за меня ты сейчас испытываешь жуткую боль! Знай об этом и мучься, Косьма.
– Убийца! – Он попытался плюнуть в нее, но смог лишь слабо вздохнуть.
Зоя прошла в комнату с иконами. Сняв Богородицу со стены, она спрятала ее в складках одежды.
Женщина улыбнулась и направилась к двери, где ее ожидали слуги, чтобы выпустить наружу. Ей удалось отомстить. Все прошло безупречно. Это было забавно, слаще, чем мед, и быстрее, чем развеивается в воздухе аромат жасмина.
Глава 10
В последний день апреля следующего, 1274 года, Энрико Паломбара стоял во внутреннем дворике своей виллы, расположенной в полутора километрах от Ватикана. Воздух был прозрачен, как бывает только солнечным весенним днем. До засушливой летней жары было еще далеко. На фоне бледно-желтых стен виллы молодые виноградные листья сплетались в ажурное зеленое кружево. А звук льющейся воды походил на непрерывную музыку.
Энрико слышал щебет птиц, устраивающих гнезда под карнизом дома. Он любил их усердную суету, словно они не могли себе даже представить, что что-то пойдет не так. Птицы не молились, как люди, поэтому их не пугала тишина, служившая ответом на просьбы.
Паломбара повернулся и вошел в дом. Пора предстать перед папой. За ним послали, и он не должен опаздывать. Энрико не знал причины, по которой Григорий Десятый пожелал с ним говорить, но искренне надеялся, что ему снова выпадет шанс вернуться на службу – и не просто секретарем или помощником какого-нибудь кардинала.
Он ускорил шаг. Длинная епископская сутана развевалась на ветру. Мужчина кивал встречным, время от времени обмениваясь приветствиями со знакомыми, но все его мысли были о предстоящей встрече. Возможно, его пошлют в качестве папского легата к одному из европейских дворов – в Арагон, Кастилию, Португалию или, что лучше всего, в Священную Римскую империю. Подобное назначение сулило огромные возможности. Благодаря такому заданию можно сделать превосходную карьеру, может быть, даже занять папский престол. Урбан Четвертый, до того как его избрали папой, был папским легатом.
Пять минут спустя Паломбара прошел через площадь, поднялся по широким пологим ступеням ватиканского дворца и нырнул под сень огромных арок. Он доложил о своем прибытии, и его проводили в личные апартаменты папы за пятнадцать минут до назначенного срока.
Как Энрико и предполагал, ему пришлось подождать. Он не решился расхаживать туда-сюда по гладким мраморным плитам, как привык.
Затем неожиданно его пригласили войти, а в следующий момент он оказался в кабинете папы. Он был гораздо светлее и уютнее приемной. Солнечный свет лился сквозь большое окно, и благодаря этому комната казалась просторнее. У Энрико не было времени рассматривать фрески, он заметил лишь, что в них преобладали мягкие тона – сочетание бледно-розового и золотого.
Епископ преклонил колени и поцеловал кольцо Тебальдо Висконти, а теперь – Григория Десятого.
– Ваше святейшество, – пробормотал он.
– Приветствую, Энрико, – отозвался Григорий Десятый. – Давай прогуляемся по внутреннему дворику. Нам нужно многое обсудить.
Паломбара поднялся на ноги. Он был заметно выше и стройнее пухленького низкорослого папы. Энрико смотрел на понтифика, на его большие темные глаза и нос – длинный, тяжелый и прямой.
– Как прикажет ваше святейшество, – покорно произнес Паломбара.
Григория избрали папой два с половиной года назад. Он впервые беседовал с Энрико наедине. Понтифик провел посетителя через широкую дверь во внутренний дворик, где их можно было увидеть, но нельзя было подслушать.
– Нам предстоит много работы, Энрико, – тихо начал папа. – Мы живем в опасное время, но оно предоставляет нам массу возможностей. Вокруг враги. Мы не можем допустить разногласий в своих рядах. – Григорий бросил на собеседника острый взгляд.
Паломбара пробормотал что-то в ответ, чтобы показать, что внимательно слушает.
– Германцы избрали нового короля, Рудольфа Габсбурга, которого я в свое время объявлю императором Священной Римской империи. Он отказался от притязаний на наши территории и Сицилию, – продолжал Григорий.
Теперь Паломбара понял: Григорий избавляется от возможных угроз, чтобы претворить в жизнь какой-то великий план.