На темной лестнице послышались громкие, бесцеремонные голоса. Это на место происшествия прибыла оперативная группа, представитель прокуратуры, эксперты, труповозы. Все, кому положено прибывать в таких случаях. Времени заниматься здесь личными делами у Траулько не осталось. Хуже всего было то, что одновременно со специалистами по смерти прибыл и хозяин особняка со своей супругой.
- Ух, ты! - сказал знакомый Траулько следователь, первым войдя в кабинет. - Привет, майор!
Следователь был прав - место трагедии и вправду выглядело на стопроцентное «ух, ты!». Кабинет наполнился деловитыми мужчинами в форме и процесс пошел. Последним появился Фрутков. Он молча смотрел несколько минут на беспорядок, кровь, царящее в помещении движение, в котором не участвовали только Траулько, столбом стоящая посреди комнаты, и два страшных тела, потом спросил майора:
- А где жираф?
- Какой жираф? Я не видела никакого жирафа, - ответила Траулько, чувствуя, что начинает сходить с ума.
- Жираф - это не жираф, - загадочно сказал Фрутков. - Мы можем поговорить наедине?
Они покинули кабинет и прошли в соседнюю комнату. Ее просторы заполняли книжные шкафы из красного дерева, а стены украшали светлые картины художников Возрождения и мрачные гравюры Дюрера. Библиотека? Фрутков закрыл дверь. Траулько без сил опустилась на стул, отделанный обюссонским гобеленом.
- Мы так не договаривались, - тихо проговорила Траулько.
- Я сам не пойму, почему у меня в кабинете устроили свалку мусора и накидали мертвечины, - недоуменно сказал Фрутков, доставая бутылку «Хеннесси», спрятанную в шкафу за книгами. Он разлил коньяк по фужерам и, не спрашивая согласия Траулько, подал один ей. Траулько взяла фужер, хотя больше всего в этот момент ей хотелось подкрасить губы. Она же была, прежде всего, девочкой.
- Первоначальный замысел был гораздо безобидней, но, видимо, произошла какая-то накладка, - принялся рассуждать вслух Фрутков, не забывая время от времени мочить рот в коньяке. - Я заметил, что сейф с драгоценными камнями открыт. Вы проверили, мой дорогой майор, все ли на месте?
Траулько почувствовала, что сейчас ей необходим большой глоток коньяка. А еще лучше - цианистого калия. Она залпом опорожнила фужер и обретя, таким образом, нужную отвагу, призналась:
- «Сверкающего Могадишо» нигде нет.
Фрутков замер. Его рука с фужером остановилась на полпути ко рту. Все еще спокойно он спросил:
- Вы уверены?
Траулько только кивнула, глядя с сожалением на свой пустой фужер. И тогда разверзся ад ада! Он разверзался целых десять минут. Все это время перепуганная Траулько слушала бессвязные вопли огорченного коллекционера: «раздолбаи..., безграмотные топоры..., простые, как докембрийская говнообразная форма жизни..., будут всю жизнь питаться кошачьим кормом и солнечным светом..., хорошо еще, что не додумались до взрыва газа, чтобы скрыть следы..., мои десять миллионов, о! десять миллионов...» и так далее и тому подобное. Смесь кобелякской матерщины и петербургской ненормативной лексики. В общем, все, что обычно кричит ограбленный буржуй.
Наконец, Фрутков перестал орать и кататься по персидскому ковру. Он встал с пола, налил себе полный фужер коньяка, накатил. Тяжело дыша, уставился на Траулько. Та спросила потусторонним голосом:
- А что за жираф?
- Так зовут мою овчарку. Я ее нигде не вижу. Что с ней сделали?
- По моим сведениям, она спит у себя в конуре, - попыталась успокоить Фруткова Траулько.
Дверь внезапно приоткрылась и следователь просунул голову в щель.
- Вот ты где, майор. «Квасишь» с потерпевшим? Оборотень в погонах.
Фрутков снова наполнил свой фужер и протянул следователю. Тот вошел в комнату целиком, взял коньяк, и, со словами: «Ну, будем, славяне!», лихо опрокинул.
- Как там у вас дела? - поинтересовался Фрутков.
- Сейчас работают эксперты, - ответил следователь. - Думаю, через час-два можно будет выносить покойников на свежий воздух. Отправим их в морг. А вас, потерпевший, я прошу пройти со мной. Дадите показания для протокола и проверите, все ли ценности на месте.
Он обернулся к Траулько.
- А ты, майор, что собираешься делать?
- Собираюсь вернуться к себе в управление и обмякнуть под грузом ответственности, - рассеяно ответила Траулько. В ее мозгу билась, как муха об оконное стекло, мысль: «Так что же здесь случилось?»