- Вот, доступ к телу открыт. Я могу дать вам резиновые перчатки, - любезно предложил Мертваго, доставая откуда-то из одежды плоскую жестяную фляжку, зря украшенную российским гербом. - Может, погреемся?
- А что это? - спросил Доброе Утро.
- Спирт. Медицинский. Питьевой. Или по-научному живая вода.
- Давайте! - выдохнул дед Брюсли, протягивая к фляжке трясущуюся руку.
- А как же печень? - удивился Доброе Утро. - Вы сами говорили, что врачи категорически запретили вам алкоголь.
Дед Брюсли сделал большой глоток, крякнул и воскрес. Уже в эндорфиновом состоянии духа он вернул фляжку патологоанатому и назидательно сказал Доброму Утру:
- Совет непальских мудрецов: «Научись нарушать запреты врачей». Холодно здесь.
Мертваго, с одобрением смотревший, как дед Брюсли греется, добавил:
- Этточно! У нас в морге круглый год не лето. Ну как тут на стакан не подсесть? Но постепенно ко всему привыкаешь.
Патологоанатом тоже приложился к фляжке, потом подал ее Доброму Утру. Тот, не ломаясь, выпил. Мертваго захотелось поговорить.
- Это еще что! Ваш-то не покойник, а радость в нашем доме. Вот недавно у нас гостил один видный предприниматель средней руки. Его друзья подложили ему на день рождения в машину взрывное устройство под сиденье. От предпринимателя осталась только верхняя половина туловища. Ниже пояса какая-то кровавая каша. Ног вообще не нашли. Вы бы его видели!
Дед Брюсли снова почувствовал головокружение. Сейчас бы стакан спорыша оглоушить! Но спорыш в морге не практиковали. Чтобы побороть холод в зале, ему пришлось сделать еще один большой глоток спирта. Доброе Утро тоже почувствовал озноб. Он схватил фляжку, глотнул и протянул ее патологоанатому.
- Вы с нами?
Мертваго был с ними. Спустя несколько глотков живой воды холод уже не казался таким нестерпимым. Дед Брюсли и Доброе Утро даже начали привыкать к тишине и покою секционного зала. Но тишина была внезапно нарушена. У дальней стены вдруг раздался истошный детский визг. Все живые в зале вздрогнули. Чтобы не упасть, дед Брюсли схватился за холодную, как уши дурака, ногу Манчестера. Доброе Утро и Мертваго оторопело замерли напротив друг друга. Жителю Праги они сразу напомнили бы фонтан «Писающие мужчины», но в этот день в морге пражан не было. Неестественный для этого траурного места звук повторился с прежней силой. Ну, чем не фильм ужасов?
- Кто это? - прошептал побелевшими губами дед Брюсли. Доброе Утро вообще не смог выжать из себя ни слова, но Мертваго уже пришел в себя. Он сердито произнес заплетающимся языком в сторону визга:
- Надя! Прекрати сейчас же! Ты так всех моих покойников распугаешь.
Патологоанатом тяжело зашагал к дальней стене. Видимо стужа в секционном зале все-таки сковала его ноги, потому что Мертваго бросало из стороны в сторону, как качели в парке культуры и отдыха. Тем не менее, хотя и с трудом, но он двигался. Дед Брюсли и Доброе Утро неохотно последовали за своим Хароном.
У дальней стены возле стола для вскрытий на котором лежало что-то ужасное, стояла девочка лет восьми с хмурым треугольным лицом, похожая на капризную овечку в очках и мальчик без очков, похожий на ... В общем, тоже на овечку. Девочка была закутана в теплую мохеровую кофту, мальчик одет в коричневый китайский свитер со словами «piece of sheet» на груди и спине.
- В чем дело, Надя? Чего ты опять не поделила с Вовочкой? - строго, но невнятно спросил Мертваго девочку.
- А чего Вовка со мной спорит?! Папа, сам скажи ему. Вот, чем лучше голову отрезать?
Мертваго собрал лоб складками.
- Хороший вопрос, доча. Ну можно воспользоваться пилой.
Девочка повернулась к младшему братику и показала ему язык.
- Понял? Не знаешь, а умничаешь!
Вовочка плаксиво сморщился. Как всякий нормальный мужчина, он не умел достойно проигрывать. Беда уже стучалась в ворота, но Мертваго был начеку и пьян.
- А ну-ка все по норам пока папа не набухался и не устроил вам каку! - заорал он на детей. - Сейчас как дам с ноги!
Надя и Вовочка кинулись к выходу из зала. Вовочка исчезал молча, а Надя по пути непрерывно визжала от страха. Мертваго хотел дать ей пинка, но сделал вид, что не может поднять ногу. Когда визг дочи затих в коридоре, патологоанатом повернулся к посетителям и с нескрываемой гордостью сказал:
- Растет наша смена.
- А то! - только и смог выдавить из себя шокированный дед Брюсли.