«Она не может рассмотреть слишком многого, - подумал Тайлер. - Она не смогла заметить невероятную красоту своего тела, она не видела исключительной красоты своей души… а теперь она не хочет видеть, что наша мечта не столь уж недостижима».
Тайлер знал, какие препятствия лежат на их пути. Разумеется, это Джеффри; но даже самого могущественного тайпана Гонконга можно было бы сокрушить, поверь она в его любовь. Но для этого нужно время. Ив с самого детства убеждали в том, что она - ничто, пустое место, что она недостойна любви. И Джеффри, единственный человек, который утверждал, что любит ее, обманул.
Нужно время, чтобы Ив поверила в его любовь, потому что сначала она должна поверить в самое себя. А до тех пор? До тех пор, пока она не прозреет, ее глазами станет Тайлер. Ив сможет убедиться в своей красоте благодаря ему, благодаря тому, как он видит ее, - если только она позволит ему делать это.
Несколько секунд назад Тайлер Вон впервые в жизни ощутил душевный покой, а теперь впервые испугался.
И это был самый сильный страх в его жизни.
Страх прожить ее остаток без Ив.
Он вздохнул, и даже теплый морской бриз показался ему ледяным.
- Почему бы нам не отправиться в плаванье на целый день? - тихо спросил он. - Мы могли бы сделать это в любой день, когда захотите, когда вы будете свободны. - «И когда нибудь, моя Ив, моя Иванджелин, когда ты поверишь в мою любовь, мы уплывем навсегда».
Тайлер не знал, расслышала ли она его слова. Но она расслышала; ей тоже внезапно показался леденящим этот теплый морской ветерок.
«Свободна?» Это слово вонзилось в ее сердце, как нож. Она никогда не будет свободна, и нужно немедленно положить конец этой пытке.
- Иванджелин? Вы сможете снова поехать со мной?
Она расслышала страх в его голосе, словно он опасался, что она скажет «нет».
Ив пришлось повернуться к нему и, глядя прямо в его любящие, взволнованные глаза, тихо тихо прошептать в ответ:
- Да, я поеду с вами… как только смогу сделать это.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Отель «Ветра торговли»
Вторник, 20 июля 1993 г.
- Миссис Лян, это Алисон Уитакер. Я получила ваш вызов.
Просьба перезвонить секретарю Джеймса Дрейка была передана оператору отеля в одиннадцать утра; с тех пор красный огонек на аппарате в номере Алисон горел почти непрерывно. Она вернулась к себе в два часа дня, однако слишком увлеклась подготовкой к встрече с Джеймсом и заметила вызов только в половине четвертого.
- А, мисс Уитакер, это вы, наконец то. Мне очень жаль, но мистер Дрейк не сможет сегодня встретиться с вами.
- Ох. Ну что же, это не так важно, - пробормотала Алисон. - Я, кажется, сказала вам, когда звонила по поводу встречи, что это не срочно. Я просто хотела показать мистеру Дрейку кое какие снимки, которые уже готовы. Может быть, я оставлю их в офисе, а вы потом скажете мне, насколько они ему понравились? Или не понравились.
Пенелопа Лян вежливо ждала, пока Алисон закончит свою речь, и только потом сказала:
- Мистер Дрейк просил узнать меня, не сможете ли вы поужинать с ним сегодня вечером.
- Разумеется, но вряд ли стоит так беспокоиться из за меня.
- Конечно, - ответила миссис Лян, хорошо поставленным голосом подтверждая тот факт, что мистер Дрейк вовсе не обязан беспокоиться о ком то или делать что то, если ему это не нравится. - Он полагает, что, возможно, вас устроит, если он прибудет в ваши апартаменты в семь вечера, чтобы взглянуть на фотографии, а затем, в восемь, в «Голубом фонаре» состоится ужин.
- Это просто великолепно, Алисон, - повторял Джеймс Дрейк, медленно перебирая небольшую пачку снимков.
- Спасибо, - повторила она не в первый раз и решилась добавить: - Я просто хотела узнать, нахожусь ли я на правильном пути.
- Вы на правильном пути, - ответил он, - это просто прекрасно.
Только что Джеймс Дрейк просто хвалил ее снимки, считая их великолепными, но теперь, когда его глаза созерцали не фотографии, а их автора, он находил ее не менее прекрасной. Алисон, конечно, не видела ни своих сияющих изумрудных глаз, ни золотисто рыжих волос, обрамляющих лицо, ни нежную улыбку на губах. Она только чувствовала, как бешено колотится ее сердце, - как всегда, когда он был рядом с ней, - и как теплая волна захлестывает ее щеки.
- Это лишь небольшая выборка. Остальные могут оказаться гораздо хуже.
Джеймс улыбнулся.
- Сомневаюсь в этом.
Ему очень хотелось прикоснуться к ее лицу - невозможное и невероятное желание! Джеймс отвел глаза и снова стал разглядывать фотографии, потрясающее свидетельство того, что ее зеленые глаза увидели то, чего он ждал от нее.
На снимках были привычные - но ставшие уникальными - виды Гонконга. Джеймс решил, что в них отразилось ее воображение и… чувственность. Это был настоящий пир чувств!
С атласной бумаги стекали ароматы благовоний и дыма жертвенных ароматических палочек, несло соленым морским ветром; казалось, можно лизнуть Ауэр май цзи - шарики кокосового мороженого - и отхлебнуть глоток нежного жасминового чая; так и слышалось постукивание костей маджонга в тенистых аллеях Цзюлуна, пение тысяч птиц на рынке Хунлу. К роскоши многоцветного шелка, резных драконов и других товаров так и хотелось прикоснуться.
И в каждой фотографии была схвачена магия Гонконга, потрясающего мегаполиса, сшитого из контрастов, где в лазурном небе соседствовали золотые орлы и реактивные лайнеры, между ультрасовременными небоскребами примостились буддийские храмы, а предсказатели и искатели фортуны вместе искали тысячи путей к процветанию.
Алисон удалось заснять и подать в наиболее выигрышном свете все эти великолепные контрасты. На одном снимке продавец виртуозно бросал костяшки счетов, а на другом, снятом всего в нескольких кварталах от него, красовался ультрасовременный зал гонконгской биржи, напоминавший центр управления космическими полетами, где за компьютерами сидели безупречно одетые и корректные мужчины и женщины, хладнокровно ковавшие благосостояние Гонконга.
На третьем снимке женщина народности хакка любовно обихаживала свой драгоценный клочок земли на Новых территориях, а дальше конюх успокаивал породистого жеребца в кондиционированных стойлах ипподрома в Долине Счастья. Неподалеку, на площади Статуи, Алисон засняла флаг Гонконга с его гербом - рыцарский щит с изображениями торговых судов, льва и дракона, и еще одного льва с короной на голове и сияющей жемчужиной в лапах. Этот флаг, символизирующий владычество Британии над «Жемчужиной Востока», развевался в тени Банка Китая; на стеклянной стене этого небоскреба Алисон нашла следующий сюжет: маленькое восьмиугольное зеркало, расположенное так, чтобы отражать злых духов.
На предпоследней фотографии, которую Алисон решила предъявить Джеймсу, был сделан цветистый коллаж из паромов Звездной линии, зримое воплощение души залива Виктории.
- Это очень хорошо.
- Может быть, это немного эксцентрично для отеля, - сказала Алисон. - Но когда я выяснила их названия, я не смогла удержаться; я хотела сделать такой снимок, где бы они присутствовали все.
- Я просто теряю голову. Это было довольно странное признание для человека вроде Джеймса, но судя по всему, он вовсе не стеснялся его. И когда их взгляды встретились, стало ясно, что он не имеет ничего против того, чтобы потерять голову и из за нее.
- Эти паромы, прошептала она, - у них такие названия… просто очаровательные.
Она тоже теряла голову, проваливаясь в дымчатую глубину его серебристых глаз. Теряла, но тут же находила что то взамен.
Джеймс непозволительно долго увлекался очарованием Алисон Уитакер. Он вернулся в Гонконг с одной единственной целью - найти и уничтожить человека, который украл у него мечту. Но сейчас в его сердце, жаждущее только мести, проникло совершенно иное желание.
Джеймсу пришлось сконцентрировать всю свою волю, чтобы не поддаться ее чарам. Он снова взглянул на фотографию и перечитал названия паромов, золотые буквы на зеленых бортах. Очаровательные, как сказала Алисон, названия состояли из двух слов, последним из которых было «звезда», а первым - прилагательное: Мерцающая, Утренняя, Серебряная, Полуденная, Дневная, Сияющая, Северная, Одинокая, Золотая и Небесная.