Сияние глаз Мейлин в эту минуту напомнило Алисон выражение ее собственных глаз в момент встречи в аэропорту. «Мы наверняка подружимся, - подумала Алисон. - Похоже, это будет не так то легко, но мы справимся с этим».
Алисон решила продвинуться чуть дальше вглубь территории, на которой должны были взрасти, при должном уходе, хрупкие ростки их дружбы.
- А ваша мать, Мейлин? Она в Гонконге?
- Да, - тихо ответила Мейлин, - она здесь, но я не встречалась с ней. Мы разошлись уже много лет назад.
- Вы знаете, как она?
- Да, конечно, она в порядке и преуспевает. Прямо скажем, процветает.
- И вы не звонили ей?
- Вот уже девять лет, - спокойно призналась Мейлин сестре, всю жизнь тосковавшей по матери. - Не у всех отношения с родителями такие замечательные, как у вас с отцом. Моя мать слишком много лгала мне, а я в ответ наговорила столько всего, что вряд ли она когда нибудь простит меня. Так что ради нас обеих лучше жить раздельно.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно. Я совершенно уверена, что ей лучше без меня. Но мне ее не хватает.
Сэму понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что в гимнастическом зале отеля слиты два плещущих звука - звук потоков воды, обрушивающихся на стекла атриума над залом, и более тихий и ритмичный звук, доносившийся из бассейна. Был уже час ночи, и хотя Сэм хорошо знал, насколько современные бизнесмены одержимы физическими упражнениями, он не мог представить, что окажется здесь не в одиночестве. Разумеется, он пришел сюда не для того, чтобы упражняться, - он поддерживал себя в хорошей физической форме благодаря своей работе.
Сэм зашел сюда, чтобы осмотреть некоторые инженерные особенности бассейна; он пошел в направлении звука. При виде женщины, плававшей в бассейне, у него перехватило дух.
Сэм не сомневался, хотя лицо пловчихи было постоянно погружено в воду, что перед ним - Мейлин. Она плавала не хуже чемпионки, и это впечатление подтверждал ее купальный костюм. Однако волосы у нее не соответствовали общему имиджу - вместо того, чтобы убрать их под шапочку, она оставила их на свободе, и они неслись за ней, как длинная черная лента, не менее гибкая, чем она сама.
Сэм как то сказал ей, что хочет видеть ее хотя бы раз в неделю, и она с радостью согласилась, хотя эти визиты не были необходимы. Она не была нужна ему по настоящему, пока возводится каркас здания. Но начиная со следующей недели Мейлин будет нужна ему почти ежедневно.
Нужна ему… она нужна ему… каждый день.
Пока строительство шло нормально, даже с опережением графика, и потребовалось гораздо меньше отклонений от проекта, чем думал Сэм. Но успокаиваться было рано: самая трудная часть - впереди, когда начнется наращивание на серебристый скелет белоснежной плоти. Это будет самый напряженный период для Сэма и Мейлин. Смогут ли они сработаться и не позволить профессиональным разногласиям перейти в личные?
- А! Это вы!
- Привет! - поздоровался он.
Она была в середине бассейна, попав в тень, отбрасываемую Сэмом.
- Что вы тут делаете, Ковбой?
- Мне хотелось взглянуть на атриум. Мне кажется, что в атриуме «Дворца» можно применить ту же схему с небольшим изменением.
- Пожалуй, - нахмурилась Мейлин. - А сколько времени вы здесь?
- Ровно столько, чтобы убедиться, как хорошо вы плаваете. Вы участвовали в соревнованиях?
- Нет.
- Тогда как вам удалось развить такую технику?
- Наверное потому, что я научилась плавать еще раньше, чем ходить. - Плавая, Мейлин думала о том, не потому ли ей приятны воспоминания о тропических ливнях, что они напоминают плавание в бассейне. Не поэтому ли она чувствует себя защищенной? «Нет, - решила она, - плавание дает совсем другие переживания, чем звук ливня». - Так хотела моя мать.
- Она была спортсменкой?
- Нет. Она вообще не умела плавать, хотя первые тринадцать лет прожила на лодке в заливе Абердин.
- А потом сошла на берег?
- Обрушился тайфун. Вся ее семья погибла.
- Но ее спасли?
- Она сама спаслась, - тихо ответила Мейлин. Это была правда, хотя Джулиана никогда не приписывала себе заслуг по своему спасению. По рассказам Джулианы получалось, что ее, с согласия богов, спасла доска от «Жемчужной луны», потом шофер грузовика, потом Вивьен, а еще через пять лет самый главный спаситель - Гарретт Уитакер.
Мейлин остановилась на середине бассейна, и водяные капли сверкали, как алмазы, на ее угольно черных прядях. Однако, несмотря на их сияние, Сэм заметил, что на ее лицо набежала тень.
- Мейлин, я плачу за эту вашу мрачную мысль несколько тысяч американских долларов.
- Она того не стоит.
- Но позвольте мне самому решить!
- Она того не стоит.
- Отлично, - улыбнулся Сэм, - тогда двадцать гонконгских долларов.
Мейлин отрицательно покачала головой, словно маленькая черная змейка просила о пощаде, а не бросала вызов. От этого жеста алмазы с ее ресниц попали на щеки и превратились в блестящие капельки слез.
- О'кэй, - согласился Сэм, - пусть эта мысль останется с вами. Я только хотел убедиться, что тут нет рецидива.
- Рецидива?
- Ну да, я понимаю, что для ковбоя это слишком умное слово. Но мне кажется, я использую его правильно. Мне просто хотелось убедиться, что вы не впадаете в какое то самоубийство, как шесть недель назад.
- Ну, а вы не впали?
- Ни на сигарету.
- Наверное, вы были не слишком то серьезным курильщиком.
- Я был очень серьезным курильщиком, Джейд. Так что, надеюсь, вы тоже серьезно подходите к нашему соглашению. - Вы замерзли, - сказал Сэм, заметив, что девушка дрожит, - но не собираетесь выбираться из воды, пока я тут маячу?
Мейлин взглянула на него, и ее голубоватые губы слегка улыбнулись.
- Просто мне нужно сделать еще несколько заплывов. Тогда я согреюсь.
- Отлично. Тогда спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Ковбой.
Сэм начал уже поворачиваться, но вдруг остановился и спросил ее:
- А что вы думаете о дожде?
- Мне кажется, это мило. Только не знаю, почему.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Четверг, 2 сентября 1993 г.
Мейлин шла по давно не хоженной тропинке детства, а струи дождя беспрепятственно стекали по ее распущенным волосам. Она знала, что скорее всего похожа на сумасшедшую - призрак в ковбойских сапогах и джинсах, бредущий навстречу ливню, вместо того чтобы укрыться от него. Ее лицо было умыто струями дождя, нефритовые глаза искали между его нитями какую то скрытую там правду.
Она знала, что притягивает людские взгляды, но ей было наплевать. Она искала свои воспоминания - иллюзорные, невидимые, - но страшно важные и реальные для нее самой.
Ее путешествие в дожде проходило по священным местам детства, где когда то ее водила мать, местам, где любовь, ложь и сказка сплелись воедино. Она шла от серебристых волн залива к зелени Пика Виктории, поднялась на сам Пик и здесь нашла то самое место, где встретились в тот давний апрельский день ее отец и мать. Тут, под яростными струями ливня, Мейлин простояла дольше всего. Они часто приходили сюда с Джулианой. Правда, никогда в такой ненастный день. Ее снова охватили воспоминания, но это не объяснило, почему же ей так приятен дождь.
Дождливое странствие Мейлин началось на рассвете и закончилось только в пять дня, а она так и не нашла ответа, так и не поняла, почему дождь и любовь соединились в ее памяти. Она решила, что это просто ложная память. И навсегда это останется для нее только лишь ощущением, а не настоящим воспоминанием; двадцать восемь лет назад в такие же дождливые февральские дни мать бродила по городу, качая ее на руках. Она была молода, ей было холодно и страшно, но ее маленькая дочь ощущала только тепло, несмотря на дождь.
- Сегодня мы не сможем отплыть, Ив, - сказал Тайлер, когда она позвонила ему в девять. И потом очень тихо добавил: - Для таких дней я снял для нас номер на Мид Левелз.