- Джулиана, Алисон - тоже твоя дочь. И я хочу, чтобы это стало известно всем как можно раньше.
- Гарретт!
- Все эти годы мы прожили, подчиняясь приказам судьбы. Не пора ли остановиться? В конце концов, именно судьба свела нас в Гонконге, и настало время воссоединиться навсегда.
- Это так прекрасно… но это не так то легко, Гарретт, во всяком случае, учитывая отношение Мейлин и, возможно, Алисон. Ну, а твои родители? Родители Бет?
- Сейчас все они на теплоходе совершают круиз по южной части Тихого океана, прибудут в Гонконг двадцать четвертого декабря, и тогда мы попросим их стать членами нашей большой семьи. - Гарретт понимал, что на самом деле Джулиана очень встревожена его предложением, да и сам он тревожился о своих дочерях - и той, что ненавидела его уже пятнадцать лет, и той, что любила. И тем не менее он нашел в себе силы, чтобы улыбнуться, успокаивая Джулиану, и уверенно добавил: - Мы станем одной семьей, Джулиана, обещаю тебе. Но теперь, дорогая, не кажется ли тебе, что становится холодно? Ты не хочешь поехать со мной в «Пининсулу»?
- Нет, до вечера я занята. У меня в бутике несколько встреч с заказчицами. Я специально назначила их, чтобы, вернувшись со встречи с тобой, не остаться в одиночестве. А вечером я выступаю на митинге, посвященном проблемам будущего Гонконга. - И, снова пожав плечами, она добавила: - Я стала лидером реформаторов столь радикального толка, что даже оставила позади самого губернатора Паттена.
- Разве это не опасно?
- Менее опасно, чем оставить Гонконг без демократических реформ.
- Это открытый митинг?
- Да. - Она склонила голову чуть набок. - А ты хотел бы пойти?
- Да, мне хотелось бы, - улыбнулся Гарретт. Это значит, что мы будем жить в Гонконге?
- Но… я…
- Мы будем жить там, где ты захочешь, Джулиана.
- Тогда здесь, в этом волшебном месте, где мы встретились и полюбили друг друга и где влюбилась Алисон… - Она опечалилась.
- И здесь должно хватить волшебства на Мейлин, Джулиана, - тихо добавил Гарретт. - Я видел уже «Нефритовый дворец». Его проектировал человек, который не мог ненавидеть Гонконг. Может быть, встретиться с ней сегодня?
Джулиана задумалась.
- Не думаю, - наконец ответила она. - Я не знаю, как тебе лучше всего первый раз встретиться с ней, но пусть это не будет неожиданно. Дай я подумаю над этим и скажу тебе, что мы можем сделать, сегодня же вечером.
- Отлично, - согласился Гарретт, сдерживая свое нетерпение, понимая, что Джулиана лучше него сможет справиться с этим. И потом повторил последнее сказанное ею слово: - Вечером.
В этом слове было заключено множество значений: сегодня вечером в номере Гарретта в «Пининсуле» они с Джулианой станут родителями, обсуждающими, что делать с их любимой дочерью.
И сегодня вечером они снова, через двадцать восемь лет, станут любовниками.
- Гарретт, как я хотела бы остаться для тебя восемнадцатилетней!
Несколько раньше Гарретт испугал Джулиану вопросом, не голодна ли она. Теперь настала его очередь испугаться слов, которые тоже указывали на голод, но несколько иного рода. Гарретта поразила серьезность ее слов. Сначала он только нежно улыбнулся в ответ, а потом ласково отвел серебристо черную прядку волос с ее тревожных глаз; его глаза были полны любовью и обещанием, что его страсть, его влечение к ней, его голод остались такими же сильными, как и двадцать восемь лет назад.
Гарретт нашел ее руки и медленно, нежно начал целовать опухшие суставы; у Джулианы от счастья начало колотиться сердце, и она поняла, что ее руки, некогда такие легкие, снова смогут исполнить свой танец. И наконец, за мгновение до того, как их губы слились в поцелуе, до того, как их снова охватило и поглотило волшебное ощущение близости, он прошептал:
- Женщине, которую я люблю, Джулиана, женщине, которую я хочу и без которой не могу жить, этой женщине ровно сорок шесть лет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Отель «Ветра торговли»
Пятница, 10 декабря 1993 г.
- Мисс Уитакер? С вами говорит Алекс, помощник миссис Лян.
- Я слушаю.
- Мистер Дрейк просил узнать, будет ли вам удобно встретиться с ним сегодня в пять часов дня около Башни Дрейка? Он хотел бы, чтобы вы отвезли его на «ягуаре» в Абердин поужинать в одном из плавучих ресторанов. Удобно ли это для вас?
- Да, это меня полностью устраивает, - радостно ответила Алисон. Джеймс ушел от нее на рассвете, и этой ночью они не спали. Алисон знала, какой трудный день предстоит Джеймсу, и что пройдет как минимум еще день, прежде чем они увидятся, но вот Джеймс, несмотря ни на что, решил сдержать обещание, данное когда то на вечере в Замке. Она проедет шесть кварталов до Башни, а потом передаст ему руль: ей не нужно ничего доказывать своему любимому, а когда за рулем будет Джеймс, они смогут даже держаться за руки.
- Хорошо. Я извещу его. Да, и еще одно: мистер Дрейк просил напомнить вам, чтобы вы обязательно пристегнули ремень безопасности.
Без пятнадцати пять Алисон вышла на улицу из вращающейся двери отеля, и в это же время Мейлин вошла в сияющий медью и зеркалами лифт, в котором уже находился в одиночестве Сэм Каултер.
- О!
- Заходите, Мейлин! У нас будет о чем поговорить на протяжении сорока восьми этажей.
Мейлин отлично знала, что в скоростном лифте их поездка будет недолгой. Но ее вечно будут преследовать эти темно голубые глаза, в которых она читала сложную смесь страсти и отвращения.
- Я думала, что вы уже в Техасе.
- Должен был быть. Но над Калифорнией грозовые бури. Я не смогу улететь до завтра. - Он деланно равнодушно пожал плечами, не выказывая своего недовольства тем, что он болтается в Гонконге, в то время как ему отчаянно необходимо быть в Сан Антонио. - Так что мы могли бы встретиться сегодня вечером, Джейд. Просто на прощание. У меня в номере.
- Такое впечатление, что вам просто нечем больше заняться.
- Нечем. Я не смогу заняться новым проектом, пока не окажусь в Техасе, да и то не сразу. Никто не хочет нанимать меня: два заказчика уже отказались от моих услуг. Ну, так что, Мейлин? Мы могли бы выпить шампанского, а я мог бы поучить вас курить, вы бы наконец раскрыли мне тайну, кто же вы в конце концов? Ну, и мы могли бы немного поразвлечься, что вы теряете? После сегодняшнего вечера вы меня уже никогда не увидите.
Мейлин подумала, не пьян ли он? Но в его прозрачных и серьезных глазах она прочла нечто более страшное и опасное для нее: Сэм Каултер был взбешен. Когда то, когда Гарретт Уитакер спас его из волн бушующего моря, он поклялся, что проживет жизнь не зря, и сделал для этого все, что мог. И вот теперь все, чего он добился с таким трудом, рушится прямо на глазах. Его ярость была столь же холодной и слепой, как волны моря, в которых он чуть не погиб когда то.
- Вы меня просто оскорбляете, Ковбой. Словно в ответ на ее слова, леденисто голубоватая ярость притихла; когда Сэм снова заговорил, его тон был очень мягок:
- Джейд, постарайтесь мне поверить: я не стану обижать вас.
Лифт остановился, в него вошел еще один постоялец, и остаток пути они проделали молча.
- Вы любите играть? - спросил Сэм, когда они пересекали вестибюль.
- Нет.
- Ну, тогда почему бы вам не попробовать: поедемте со мной вечером в Макао. Я научу вас играть в очко. Я научу вас выигрывать.
На один миг Мейлин позволила себе представить эту заманчивую картину - вечер в казино с Сэмом. Она будет сидеть за столом, а он бы стоял за ней, слегка опираясь на ее обнаженные плечи, шептал бы ей на ушко советы, а его губы слегка прикасались бы, ласкали ее кожу - «удвоить», «еще карту», «не менять карт».
- Собираетесь переубедить тех, кто разорвал ваши контракты? - спросила Мейлин.
- Именно. Во всяком случае, сделаю все, чтобы так и было.
Да, завтра он сконцентрируется на спасении своей мечты. Но сегодня его опасный темный взгляд может принадлежать только ей одной, если она захочет. Мейлин знала, что Сэм обещает ей не меньше и не больше, чем ночь страсти, ночь радости. И она отлично понимала, что на такую ночь согласилась бы любая женщина.