Иван Иванович — красномордый капитан третьего ранга — сказал, что перед подписанием особых условий контракта он должен прочитать мне краткую лекцию о современной обстановке.
— Сегодня подавляющей части нашего народа приходится каждый день созерцать картину внутреннего гниения общества, сказал он. — С одной стороны, люди стали жить лучше, чем, скажем, десять лет назад, но с другой — сегодня над Россией довлеет обстановка вечного страха и неуверенности за собственную жизнь. Наш народ не только подсознательно боится рецидивов прошлого, но и с опаской смотрит в будущее. Оно все больше представляется нашему коллективному разуму в виде окончательной бездны. Не обошлось тут, конечно, и без происков врагов, которые умело пытаются выбить ментальную почву из–под фундамента российской государственности.
— Один поэт выразил это следующими словами, — подключился к лекции Сергей Сергеевич. — «Под нашими ногами клочок земли стремительно тает под напором мочи».
— Как–то так, — задумчиво подтвердил Иван Иванович и продолжил: — Ты, наверное, слышал, Серега, что был такой ученый Карл Густав Юнг. Однажды он случайно заметил, что многим пациентам психиатрических клиник снятся одинаковые сны. На основе этого наблюдения было открыто коллективное бессознательное. Так вот, именно в глубины этого подсознательного и погружаются военнослужащие нашей части, которую, кстати, мы зовем подлодкой. И поверь, это не только метафора.
После подписания контракта Марат Аидович пожал мне руку и вручил офицерский кортик, попросив вытащить его из ножен. На лезвии были выгравированы латинские буквы.
— Что дозволено Юпитеру, не позволено быку, — пояснил их значение Иван Иванович. — Ты у нас теперь вроде как в команде Юпитера.
Лето выдалось аномально жарким, и заняться мне было практически нечем. По словам Сергея Сергеевича, первое погружение должно было состояться не раньше конца августа. Целыми днями я валялся в своей офицерской каюте, смотрел телевизор или блуждал по бескрайним просторам Рунета. Дни тянулись чудовищно медленно. Вскоре Марат Аидович уехал в отпуск, а Сергей Сергеевич практически все свое время проводил на втором подземном уровне нашей части, в который у меня пока не имелось допуска. Единственный человек, с которым я общался каждый день, был наш замполит Иван Иванович.
Обычно он заходил за мной около пяти вечера, и мы ходили гулять вдоль забора части. Каждый раз он начинал разговор с обсуждения событий в стране и мире. По его просьбе я смотрел ежедневные новости и делился с ним своим мнением обо всех ключевых событиях. Сам Иван Иванович держался в разговоре предельно просто и никогда не скупился на красное словцо. «Педераст мебельный или «говноед из ранних питерских» были его любимыми выражениями в адрес высокого начальства из Министерства обороны, которое иногда мелькало в новостях.
За обсуждением политобстановки мы успевали дойти до ларька у проходной, где брали по бутылке теплого пива, которое пили, сидя на трубе у пожарного водоема. Иван Иванович часто рассказывал мне смешные случаи из своей флотской службы. Половина этих историй строилась вокруг его любимого слова «отпетрушить».
Как–то раз, когда Иван Иванович был в особенно приподнятом настроении, я осторожно попытался расспросить его поподробнее о предстоящем погружении.
Гладя в темные воды пруда, он сказал мне, что работа коллективной психики российского народа напоминает принцип двух сообщающихся сосудов. Психическая энергия в одном сосуде создает отрицательный потенциал, в другом — симметричный. Один из этих сосудов можно назвать обыденным уровнем мышления, а другой — бессознательным. После того как люди сосредоточивают интерес на конкретных вещах, их коллективный абстрактный разум истощается, а мы, россияне (это слово он всегда произносил с издевкой), испытываем эмоциональный голод. Активность высших слоев психики сменяется активностью бессознательного.
— Секретов у меня от тебя нет, Серега, — сказал он. — Твоей задачей будет погружение в самые древние, архаичные слои психики. Ты будешь нашими глазами и ушами в самом сердце русской национальной души.
Я поинтересовался, как именно я буду туда попадать.
— Об этом не беспокойся, — сказал он, — у нас есть спецтехника, позволяющая ввергать человека в состояние глубокого осознанного сновидения. Никаких психотропных средств мы не применяем, поэтому опасности для твоего физического здоровья нет.