Выучился я азбукѣ скорѣе собственными усиліями и съ помощью Бидди, чѣмъ при помощи указаній внучатной тетушки м-ра Уопсля. Я пробивался сквозь мудрость грамоты, какъ сквозь терновый кустъ, измученный и порядкомъ оцарапанный каждою буквой. Послѣ того я попалъ въ станъ разбойниковъ, то есть во власть девяти цыфръ, которыя каждый вечеръ какъ будто переодѣвались, чтобы помѣшать мнѣ ихъ запомнить. Но наконецъ я научился съ грѣхомъ пополамъ писать, читать и считать.
Разъ вечеромъ и сидѣлъ въ углу у камина съ грифельной доской въ рукахъ и съ чрезвычайными усиліями сочинилъ письмо къ Джо. Думаю, что дѣло было годъ спустя послѣ нашей погони на болотѣ, потому что съ тѣхъ поръ прошло не мало времени; была зима и стоялъ сильный морозъ. Разложивъ у ногъ азбуку для справокъ, я ухитрился въ теченіе часа или двухъ состряпать слѣдующее посланіе:
«мИ лЫй ДЖо я на де Юсь ск О рО пИ Сат хОрошо я на де Ю сь ЩитаТь и тО гдА ДЖо я бУду тА к ра Т и ДоВо ЛеНъ, мИ лЬІй ДЖо Т ВОй ВЕ рн ый ПиП.»
Крайней необходимости сообщаться съ Джо письменно вовсе не было, такъ какъ онъ сидѣлъ около меня и мы были одни. Но я собственноручно передалъ мое посланіе (грифельную доску и съ грифелемъ), и Джо счелъ его за образецъ хорошаго письма.
— Ай да, Пипъ, дружище! — закричалъ Джо, широко раскрывая голубые глаза:- какой же ты ученый человѣкъ! Вѣдь правда?
— Я бы хотѣлъ быть ученымъ человѣкомъ, — отвѣчалъ я съ сомнѣніемъ, глядя на грифельную доску, которую онъ держалъ въ рукѣ; я подозрѣвалъ, что буквы мои шли вкривь и вкось.
— Помилуй Богъ, да вотъ ДЖ, — сказалъ Джо, — и О даже очень красиво написанные! Да! Пинъ, вотъ ДЖ и О, то есть: ДЖо.
— Прочитай все письмо, Джо, — просилъ я.
— Все письмо… эге, Пипъ! — сказалъ Джо, медленно оглядывая доску. — Да чтожъ, вотъ и еще ДЖ и еще О, я еще, и еще: цѣлыхъ три ДЖ и три О, Пипъ!
Я перегнулся черезъ Джо и съ помощью указательнаго пальца прочиталъ ему все письмо.
— Удивительно! — повторилъ Джо, когда я кончилъ. — Ты просто ученый человѣкъ, Пипъ.
Бесѣда эта происходила въ отсутствіе м-съ Джо. Она отъ времени до времени ѣздила съ дядюшкой Пэмбльчукъ на базаръ, чтобы помочь ему закупить тѣ хозяйственные запасы для дома, для которыхъ требуется женская опытность; дядюшка Пэмбльчукъ былъ холостякъ и не довѣрялъ своей прислугѣ. Сегодня былъ базарный день, и м-съ Джо отправилась за покупками.
Джо затопилъ каминъ и подмелъ кухню, а затѣмъ мы встали около двери и стали слушать, не ѣдетъ ли одноколка. Была сухая холодная ночь и сильный вѣтеръ, все застыло и побѣлѣло отъ мороза. «Въ такую ночь человѣкъ, который лежалъ бы на болотѣ, навѣрно умеръ», думалось мнѣ. Я поглядѣлъ на звѣзды, и мнѣ пришло на умъ, какъ ужасно было бы для человѣка глядѣть на звѣзды и замерзнуть, не видя ни помощи, ни жалости отъ всѣхъ этихъ сверкающихъ свѣтилъ.
— Вотъ бѣжитъ кобыла, — сказалъ Джо:- она стучитъ подковами, точно въ колокола звонитъ.
Стукъ подковъ о твердую землю былъ очень музыкаленъ, и лошадь бѣжала скорѣе обыкновеннаго. Мы пододвинули кресло къ огню для м-съ Джо и хорошенько раздули огонь въ каминѣ, чтобы она видѣла освѣщенное окно, и оглядѣли, всо ли въ должномъ порядкѣ. Когда эти приготовленія были окончены, м-съ Джо съ дядюшкой уже подъѣхали къ дому, закутанные съ ногъ до головы. М-съ Джо помогли сойти съ экипажа; дядюшка Пэмбльчукъ тоже сошелъ и накрылъ лошадь одѣяломъ, послѣ чего мы всѣ вошли въ кухню, внеся съ собой столько холода, что въ комнатѣ стало такъ прохладно, какъ будто каминъ и не топился.
— Ну, — сказала м-съ Джо, разоблачаясь торопливо и съ волненіемъ и отбрасывая шляпу за спину, гдѣ она и повисла на завязкахъ:- если этотъ мальчикъ теперь не будетъ благодаренъ, отъ него уже никогда не дождаться благодарности.
Я глядѣлъ такъ благодарно, какъ только это возможно для мальчика, которому совершенно неизвѣстно, за что онъ долженъ быть благодаренъ.
— Надо надѣяться, что онъ не избалуется, — сказала сестра, — хотя я этого побаиваюсь.
— Она не станетъ его баловать, — отвѣчалъ Пэмбльчукъ. — Это не въ ея характерѣ.
«Она?» Я поглядѣлъ на Джо, губами и бровями повторяя: «она?» Сестра взглянула на него какъ разъ въ эту минуту, и онъ, смутившись, провелъ рукой по носу съ свойственнымъ ему въ такихъ случаяхъ миролюбіемъ и виновато поглядѣлъ на жену.
— Ну, что? — замѣтила сестра обычнымъ сварливымъ тономъ. Чего ты на меня уставился? Пожаръ что ли у насъ въ домѣ?
— Кто-то сказалъ, — вѣжливо намекнулъ Джо, — «она».