– Именно поэтому я и задаю вопросы непосредственно вам.
Джеймс глубоко вздохнул. Его спутницу нельзя было обвинить в отсутствии логики.
– Могу я узнать, где вы слышали эти сплетни? Не от графини ли?
Софи не спеша раскрыла свой зонтик.
– Да, от нее.
– Графиня, без сомнения, пыталась настроить вас против меня...
– Она наш большой друг, мой и моей матери, и я не желаю слышать от вас оскорбления в ее адрес.
Герцог поднял вверх обе руки.
– Упаси Бог, я и не собирался никого оскорблять. Просто дело в том, что я и графиня... Однажды мы встретились при весьма неприятных обстоятельствах.
– Каких именно? – заинтересованно спросила Софи.
– Это произошло на балу: я танцевал с Флоренс и понял, что она хотела бы стать герцогиней...
– Флоренс – герцогиней? – удивилась Софи.
– Да, хотя никаких шансов у нее не было, уверяю вас. Я только несколько раз танцевал с ней, а когда почувствовал, каковы ее намерения, то перестал появляться на балах, ожидая, пока кто-то другой сделает ей предложение. Я ни одной минуты не сомневался в ее успехе, и вскоре Флоренс действительно стала невестой лорда Лансдауна.
– Она мне никогда об этом не говорила...
– В этом нет ничего удивительного: они с графом живут счастливо, и ей незачем вспоминать о прошлом. – Джеймс посмотрел Софи в глаза и произнес как можно более убедительно: – Поверьте, дорогая, я не донжуан и не собираюсь им становиться. У меня много других недостатков, но только не этот.
Уже давно Джеймс научился узнавать женщин, которые хотели того же, что и он: коротких и ничем не осложненных связей, а поэтому никогда не заигрывал с невинными неопытными молодыми девицами, мечтающими поскорее стать чьими-нибудь невестами.
Несколько шагов они прошли в молчании, пока, наконец, Софи не решилась продолжить:
– Еще Флоренс сказала мне, что ваш отец и дед покончили жизнь самоубийством.
Боже, неужели ему придется объяснять еще и это? Впрочем, что он мог поделать? Джеймс вздохнул.
– В какой-то мере это правда: мой дед действительно свел счеты с жизнью, но это произошло очень давно, и я никогда его не видел. Что до моего отца, то он вел жизнь настоящего дебошира, которая и привела его к гибели. Случайность это была или его собственное намерение, мы уже никогда не узнаем. Я ничуть не горжусь тем образом жизни, который он вел, уверяю вас, мисс Уилсон, и сделал все, что в моих силах, чтобы не повторить его судьбу. Пока мне это удавалось. Теперь вы знаете все, так что, пожалуйста, не судите больше обо мне по слухам.
Все, что он сказал, было правдой, абсолютной правдой, Софи в этом не сомневалась.
– Я всегда считала, – доброжелательно взглянув на него, заговорила она, – что судить о человеке можно, только зная его внутреннюю жизнь, а совсем не по его прошлому или по тому, что думают и говорят о нем другие. Будьте уверены, Джеймс, я сама составлю себе впечатление о вас – у меня ведь и в самом деле своя голова на плечах.
Герцог взглянул на нее с удивлением и восторгом, ощущая истинное удовлетворение от общения с ней. Какая-то часть его души хотела сделать все возможное, чтобы обладать этой женщиной, но некоторые воспоминания, таившиеся в глубине его сознания, требовали предупредить ее об опасности, сказать ей, что темные стороны его наследственности гораздо хуже всего того, о чем она слышала в свете.
Впрочем, вряд ли ему следовало беспокоиться об этом: мисс Уилсон приехала в Лондон для того, чтобы приобрести титул, и у него был этот титул, а ему необходимо было то, что она могла предложить ему взамен. Это будет просто деловое соглашение, иона, конечно же, понимает это не хуже, чем он. Единственная опасность таилась в том, что сила ее обаяния притягивала его все больше и больше.
– Еще что-нибудь? – спросил Джеймс, заранее приготовившись к другим каверзным вопросам относительно своей личной жизни, – вопросам, на которые он не привык отвечать.
Софи улыбнулась:
– Один только вопрос, но он для меня самый пугающий. Я даже не уверена, что мне следует спрашивать вас...
Джеймс почувствовал, как мышцы у него на шее напряглись.
– Видите ли, до меня дошли слухи, что по ночам в вашем замке бродят привидения. Пожалуйста, Джеймс, успокойте меня и скажите, что это неправда.
Герцог громко рассмеялся. Пожалуй, пора ему успокоиться, с облегчением подумал он, а Софи тем временем продолжала вполне серьезным тоном:
– Когда мне было семь лет, мои родители убедили меня в том, что привидений не существует. Каково мне было узнать теперь, что они живут и процветают в Йоркшире... Эта мысль не дает мне жить спокойно.
Джеймс не могудержаться от того, чтобы опять не рассмеяться.
– Уверяю вас, моя дорогая, что ваши родители были совершенно правы. Я никогда не слышал в замке ни звона кандалов, ни завываний, хотя повар по утрам иногда громко ворчит из-за неудавшихся пирогов.
Теперь уже оба они смеялись, смеялись громко и долго, пока слезы не выступили у них на глазах.
– Видит Бог, этих сплетен я никогда не слышал раньше.
Все еще улыбаясь, Софи кивнула:
– Зато теперь вы знаете обо всех. И, пожалуйста, простите меня – я вынудила вас говорить о секретах, к которым не имею ни малейшего отношения. Просто мне очень хотелось услышать правду именно от вас.
Герцог прищурился:
– Полагаю, теперь мы можем вернуться ктому, о чем говорили раньше?
Софи нахмурилась:
– Мне жаль, но я что-то не припомню, о чем шла речь...
Внезапно лицо герцога стало необычайно серьезным.
– Вы говорили, что я восхищаю вас, когда не кажусь загадочным. Вы тоже восхищаете меня, причем с каждым днем все больше.
Это было правдой. Неприятной для него, но истинной правдой. Джеймсу очень хотелось прикоснуться к ней, хотелось этого до боли.
Софи остановилась и взглянула на герцога.
– Пожалуйста, зовите меня по имени – мне это будет очень приятно.
– Софи... – Герцог взял ее одетую в перчатку руку и сжал ее. – Прекрасное имя. Мне нравится, как оно звучит.
Джеймс почувствовал, что ею овладело беспокойство. Сам он уже давно не волновался в подобных ситуациях, это было неразумно. Еще месяц назад он не мог даже представить себя в подобном положении.
– Мне тоже нравится, как оно звучит, особенно когда его произносите вы, – в голосе Софи Джеймсу послышался скрытый соблазн, – и понравится еще больше, если вы произнесете его еще раз.
У герцога вдруг появилось ощущение, как будто он падает с огромной высоты. Предчувствия мучили его. Все происходило совсем не так, как он предполагал...
Тихим голосом произнеся ее имя, Джеймс посмотрел на руку Софи, а затем перевернул ее ладонью вверх и пальцем прочертил окружность на ладошке.
Софи вздрогнула и неуверенно посмотрела через плечо на сопровождающих дам, которые медленно приближались к ним.
– Вы беспокоитесь, что они увидят? – спросил Джеймс. Софи кивнула, и герцог, чтобы успокоить ее, сделал шаг в сторону. Теперь ее мать и графиня не могли увидеть, что он держал ее за руку.
Расстегнув перчатку, Джеймс отвернул ее край, и у Софи перехватило дыхание от столь очевидного нарушения приличий.
Глубоко вздохнув, герцог взглянул ей в глаза, желая убедиться, что она не возражает, затем медленно провел пальцем от середины ладошки до обнаженного запястья, наслаждаясь нежностью ее кожи. Потом он посмотрел на ее лицо: ее губы, пухлые и влажные, были совсем близко от его губ. Сердце его забилось сильнее.
– У меня такое ощущение... – тихо прошептала Софи.
– Какое?
– Замечательное...
Джеймс улыбнулся. Внезапно ему показалось, что у него кружится голова.
– Не надо, Джеймс, вы меня щекочете.
Теперь настала очередь герцога посмотреть на приближающихся к ним леди, в то время как те, по-видимому, умышленно, замедлили шаг. Он весьма неохотно вернул перчатку на место и заставил свои мозги заработать в нужном направлении, ведь его целью было вовсе не влюбиться в мисс Уилсон, а не упустить кругленькую сумму в пятьсот тысяч фунтов.