Они пошли дальше по дорожке, и Джеймсу, наконец, удалось восстановить дыхание, а заодно справиться с овладевшим им желанием. Для человека, полагающего, что он хорошо умеет контролировать проявление своих страстей, такое возбуждение было совершенно некстати.
Когда они вышли на открытое, освещенное солнцем пространство, то сразу оказались в компании сидевших на зеленой траве и непринужденно беседовавших мужчин и женщин.
Софи открыла свой зонтик, и их разговор вернулся к более безопасным темам.
Когда миссис Уилсон и графиня Лансдаун присоединились к ним, время прогулки уже подходило к концу. Герцог проводил женщин до кареты, и они вернулись в дом графини.
Первым выйдя из кареты, Джеймс помог выйти дамам и вместе с Софи дошел до входной двери. Миссис Уилсон и Флоренс зашли в дом, и он остался наедине с Софи на пороге дома.
Поцеловав ее руку, Джеймс тихо произнес:
– Никакие слова не могут описать то удовольствие, которое сегодня доставило мне ваше общество, Софи.
– Я тоже никогда не забуду этот день, Джеймс. Это было весьма... забавно.
– Забавно? – Герцог рассмеялся. – И только?
– Нет, не только. – Софи одарила его на прощание многообещающей улыбкой и вслед за миссис Уилсон и графиней вошла в прихожую.
Джеймс остался стоять неподвижно, удивленный той ловкостью и умением, с которыми Софи вела эту любовную игру, – игру, которую, как ему показалось, будет вести только он. Судя по тому, как, помимо его воли, его организм реагировал на ее присутствие, у него были все основания предполагать, что ей эта игра удавалась гораздо лучше, чем ему.
Софи явно его переигрывала. Американская наследница, охотившаяся за титулом, поймала-таки его, и теперь он оказался на большом и остром крючке.
Глава 6
Обычно Джеймс не спускался для ленча в столовую, где всем заправляла его мать, – ему приносили еду в его кабинет, так что он мог поесть спокойно, не ощущая неловкости от обычно устанавливавшегося в столовой напряженного молчания. Однако сегодня, находясь в полном одиночестве, герцог испытывал неловкость из-за того, что поступил весьма неразумно, недостаточно обдумав свое поведение заранее. Он начал ухаживать за девушкой, которая находилась в Лондоне именно для того, чтобы выйти замуж за титулованного аристократа. Его видели гуляющим с ней в Гайд-парке, и теперь весь Лондон наверняка обсуждает его намерения. Английские мамаши, безусловно, злятся на него за то, что он пренебрег местными невестами, но он злился и сам на себя за то, что оказался в положении охотника за богатством, – положении, которое раньше всегда презирал. Чем он в таком случае лучше Уитби и самой этой американки?
Впрочем, попытался он оправдаться перед собой, ему не стоит слишком упрекать ни себя, ни Софи. В аристократических семьях браки обычно заключаются таким образом, чтобы это было выгодно обеим сторонам. В брак вступают, руководствуясь больше соображениями разума, чем страстями, и это правильно – основанные на страсти отношения могут приводить к опасным последствиям, особенно для людей его положения. Ему следует искать другой повод для женитьбы, и большие деньги в качестве такого весьма уместны. К тому же он собирался использовать деньги для семьи, для Лили, Мартина и будущих наследников герцогства.
Так в чем же была проблема? Почему он нервничал? Неужели из-за того, что Софи – американка, и, женившись на ней, он в какой-то мере становился предателем? Впрочем, свое решение он не намерен был менять.
Внезапно герцог понял, что его беспокойство совершенно не связано с происхождением Софи. Он нервничал потому, что никак не мог избавиться от мыслей о ней, хотя усиленно старался это сделать. Более того, она занимала не только мысли – все его тело стремилось к ней. Джеймсу безумно захотелось немедленно увидеть ее и вместе с ней выполнить все необходимые досадные формальности, чтобы затем испытать невероятное наслаждение свадебной ночи.
Вот только как же ему быть с проклятой наследственностью? Отец его терял всякую способность рассуждать, когда страсти овладевали им, и Джеймс очень опасался повторить его судьбу. Когда раздался стук в дверь, Джеймс от неожиданности вздрогнул. Он всегда был недоволен, если его отвлекали от размышлений.
В комнате появился дворецкий.
– Приехал граф Мэндерлин, он хочет поговорить с вами, ваша светлость.
Джеймс почувствовал, как напряглись мышцы у него на спине. Неужели до графа дошли слухи о том, что вчера он был на прогулке с Софи? Не хватало еще, чтобы у него появился соперник.
– Пригласите его войти, Уэлдон.
Поднявшись со стула, Джеймс подошел к окну, чуть отодвинул штору и посмотрел на улицу, туда, где стояла карета графа. Ему было слышно, как граф поднимается по лестнице, и через несколько мгновений гость уже входил в его кабинет.
– Граф Мэндерлин, – объявил дворецкий.
– Благодарю, что уделили мне время. – Граф наклонил голову. – У меня есть важное дело, о котором я хотел бы посоветоваться с вами.
– Пожалуйста, садитесь, – предложил герцог, и небольшая хрупкая фигура графа почти утонула в глубоком, обтянутом темным зеленым бархатом кресле.
Джеймс понятия не имел, как он будет себя вести, если граф заговорит о Софи. Он прекрасно знал, что мисс Уилсон совсем не мечтает о возможном браке с графом Мэндерлином, и не только из-за его внешности, ведь он понятия не имел о том, как заинтересовать молодую женщину. Софи нужен совсем другой муж, который...
– Я пришел, чтобы попросить вашего разрешения, – снова заговорил граф, – поговорить с леди Лили насчет... – он запнулся, кашлянул в кулак и уже спокойнее закончил: – моего желания жениться на ней.
Вскоре после того, как граф покинул кабинет Джеймса, в дверь опять постучали. По характеру стука Джеймс сразу понял, что это не дворецкий.
– Входите. – Он даже не поднялся со стула.
Дверь распахнулась, и в комнату впорхнула его сестричка Лили. Иногда она напоминала брату листик, который движется в непредсказуемом направлении под влиянием легкого ветерка.
– О, Джеймс, как я смогу отблагодарить тебя? – Она кинулась к брату, даже не дав ему возможности поздороваться, а когда он поднялся со стула, порывисто обняла его своими тонкими изящными ручками.
– О чем это ты? – невинным тоном спросил Джеймс.
– Ты прекрасно знаешь о чем. Ты самый чудесный брат на всем белом свете.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, в чем дело.
– Лорд Мэндерлин. Ты отослал его?
Джеймс почувствовал себя немного неловко.
– А, так ты о графе? Откуда тебе известно, что он приезжал?
– Я как раз была в холле, когда граф вышел из кареты. Потом я спряталась в коридоре. Мама устроила бы истерику, если бы узнала...
– Впредь можешь никуда не прятаться, Лили. Тебе только восемнадцать, а я не сторонник ранних браков.
– Но мама будет настаивать, и я не смогу возражать ей, ссылаясь только на твои слова. Это ее еще больше разозлит.
– Это не имеет никакого значения. Если мать будет недовольна, пусть обратится ко мне.
– Она не захочет говорить с тобой.
– Вполне возможно, – согласился герцог, – но если она все же спросит меня, я объясню, что ты еще слишком молода.
Лили подняла взгляд на потолок.
– Я совсем не такая уж молодая, дорогой братец, просто мне не хочется выходить замуж за такого скучного человека, как лорд Мэндерлин.
– Тебе сперва надо повзрослеть, Лили. Когда-нибудь ты убедишься, что скучный человек – это далеко не самый плохой выбор.
Лили с удивлением посмотрела на брата.
– Не говори так, Джеймс. Вот уж никогда не думала, что ты будешь рассуждать, как мама.
Герцог подошел к окну и задумчиво произнес:
– Поверь, я совсем не такой, но мне небезразлична твоя судьба, в этом ты можешь не сомневаться.
Лили вздохнула:
– Что может быть ужаснее скуки! Я хочу жить, хочу испытать страсть...