– Ты хотела спасти меня от моей английской сдержанности? – шутливо осведомился Джеймс.
– Возможно. Но еще я хотела, чтобы ты спас меня от бесконечно тоскливой жизни, которую я вела в Нью-Йорке. Мне никогда не приходилось чего-нибудь добиваться, потому что родители обеспечивали нас, детей, абсолютно всем. Из-за этого я чувствовала себя слабой, зато теперь я стала сильнее.
– Нет, – возразил Джеймс, – ты всегда была сильной.
Софи улыбнулась:
– Кроме всего прочего, ты спас меня от многочисленных женихов, которых постоянно подыскивала для меня мать. Я не хотела женихов, зато хотела любви, и мне показалось, что я увидела ее в твоих глазах. Я словно чувствовала, что в тебе есть эта страсть, что она замурована, как в бутылке, и только ждет, когда ее выпустят на свободу. Мне захотелось найти эту бутылку и открыть ее.
– И ты сумела это сделать, Софи. Ты нашла ее, открыла, и теперь я перед тобой такой, каким ты хотела меня видеть. – Джеймс положил свою большую руку на ее нежную грудь и внимательным, изучающим взглядом долго смотрел на жену, а потом прижался губами к ее губам. Поцелуй был нежным и пылким, и в этот момент Софи поняла, что последний барьер, наконец преодолен.
Опустив руку в воду, она коснулась его возбужденной плоти и в результате окончательно потеряла возможность соображать. Повернувшись в ванне, она встала на колени, и уже через секунду он оказался у нее внутри; тогда и она, изогнув спину, медленно и ритмично задвигалась в воде.
И комната, и дневной свет не достигали ее сознания. Кроме Джеймса, Софи не видела и не ощущала ничего.
– Моя Софи, – тихим голосом произнес Джеймс, но она, казалось, даже не услышала его. – Софи, – повторил он еще раз.
Она открыла глаза и взглянула на него:
– Да?
Джеймс с невыразимой нежностью посмотрел на нее, и Софи перестала двигаться. С удивлением она увидела, как по его щеке скатилась слеза, и уже не могла оторвать взгляд от этой единственной слезы. И тут она, наконец, услышала долгожданные слова.
– Я люблю тебя, – еле слышно прошептал Джеймс.
Софи не в состоянии была пошевелиться и только молча смотрела на него. Казалось, ее тело и мозг были парализованы.
– Не только сердце мое принадлежит тебе, – продолжал Джеймс, – я весь в твоих руках.
Ощущая невероятную радость, которая, как водопад, обрушилась на нее, Софи едва могла говорить.
– Я тоже люблю тебя, Джеймс. И я буду любить тебя всегда, до самой смерти, а может быть, и после нее.
Любовь эта была такой огромной, что не помещалась у нее в сердце, и Софи, раскинув руки, обняла Джеймса, а потом разрыдалась. И тут же Джеймс прижал ее к себе так, как будто собирался никогда не выпускать из своих объятий.
– Теперь я принадлежу тебе, Софи, принадлежу навсегда.
Продолжая рыдать, Софи отодвинулась и посмотрела на его такое красивое, такое любимое лицо. Она всхлипывала и смеялась одновременно и тут же пыталась смахнуть слезы со щек.
– Думаю, теперь я самый счастливый человек на свете, – наконец произнесла она срывающимся голосом.
– А я обещаю, что сделаю счастливым каждый день той жизни из тех, что ждут нас впереди. Ты моя единственная любовь, Софи, и я никогда не забуду, что ты спасла меня.
Слезы не переставая лились у нее из глаз.
– Я так боялась, что ты никогда не сможешь полюбить меня!
– До того как я встретил тебя, мне казалось, что я вообще не смогу кого-либо полюбить. Слава Богу, я оказался не прав. Я люблю тебя, люблю больше жизни.
– Об этом я никогда даже и мечтать не смела...
Не дав ей возможности договорить, Джеймс крепко поцеловал ее, и впервые за время своего пребывания в Англии Софи почувствовала, что теперь она действительно дома. Теперь она принадлежала этой стране, принадлежала Джеймсу как его жена и его герцогиня.
Джеймс слегка пошевелился, и этого оказалось достаточно, чтобы в один миг превратить их взаимную нежность в сексуальное влечение. Он закрыл глаза, и Софи, упершись руками в бортики ванны, ритмично задвигалась в теплой воде.
Но в этот раз все было совсем не так, как раньше. Они не только доставляли друг другу удовольствие, они по-настоящему любили друг друга, и счастье их было безграничным!
Это счастье поглотило Софи, как большая волна, добравшись до каждой ее клеточки. Проникнув так глубоко, как только это было возможно, Джеймс тихо вскрикнул.
Софи закрыла глаза и оперлась лбом на плечо мужа. Наконец-то он признался, что любит ее. Не в состоянии справиться с эмоциональным напряжением, боясь поверить в то, что ее мечта осуществилась, она глубоко вздохнула.
Потом они вылезли из ванны и, удобно устроившись на кровати, опять занимались любовью; при этом каждый из них старался сделать их слияние как можно более приятным для партнера.
Насладившись близостью и неторопливо одевшись, они спустились в гостиную, где семья обычно собиралась перед обедом. Софи попросила, чтобы с обеденного стола убрали лишние предметы, для того чтобы все могли сидеть ближе друг к другу. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой.
Когда в гостиную вошли Мартин, Лили, Марион и Джеймс по очереди обнял каждого из них, из глаз старой герцогини потекли слезы. Она долго плакала в его объятиях, пока слезы ее не превратились в слезы радости.
Подойдя к Софи, Марион склонила перед невесткой голову.
– Большое вам спасибо за все, – с чувством сказала она и улыбнулась сквозь слезы.
Незадолго до рассвета Джеймс, прижав к себе свою жену, негромко произнес:
– Наступает новый день, и он кажется мне еще более приветливым, чем вчерашний, – все это благодаря тебе. Как же мне повезло, что я встретил тебя! И как ты жила без меня на другом континенте?
– Мы были предназначены друг другу, – улыбаясь, ответила Софи, – и все шло неправильно, пока я не попала сюда.
– Надеюсь, теперь ты довольна? – спросил Джеймс, коснувшись пальцем ее подбородка и приподняв его для того, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Довольна? Я просто счастлива! Это теперь мой родной дом, и я безмерно рада жить в нем с тобой, единственным человеком, которого я могла бы полюбить.
– Я тоже безмерно счастлив быть рядом с тобой, дорогая. Хочешь, я покажу тебе, насколько я счастлив?
Перевернувшись на спину и проведя пальцами по его обнаженной груди, Софи кивнула:
– Если вам это доставит удовольствие, ваша светлость.
– Речь идет о том, чтобы доставить удовольствие вам, моя дорогая.
Софи изобразила на лице скромную улыбку.
– Что ж, я вынуждена согласиться. Не пристало мне спорить с самим герцогом.
Эпилог
15 апреля 1882 года
«Дорогая мама!
Привет из старой доброй Англии. Надеюсь, это письмо застанет вас всех в добром здравии, наслаждающимися весной в Нью-Йорке.
Мы с Джеймсом с волнением ждем рождения нашего первенца. Доктор сказал, что ребенок должен родиться в июле, но я думаю, это произойдет раньше, поскольку у меня уже нет больше терпения ждать. Джеймс хочет девочку, а я – мальчика. В любом случае мы будем счастливы, когда ребенок появится на свет. Мы в восторге от всего, что происходит теперь в нашей жизни. Бог благословил нас, и у нас так много всего хорошего!
Как поживают Клара и Адель? Собираетесь ли вы привезти их в Лондон на следующий сезон? Я бы с удовольствием представила их в обществе. Лили тоже будет счастлива, если они окажутся рядом с ней, – для нее это всего лишь второй сезон, и она немного нервничает из-за этого.
Привет папе, с нетерпением жду ответа.
Твоя любящая дочь Софи.
P.S. В самый последний момент появилась еще одна новость: принц Уэльский обратился ко мне персонально и сообщил, что будет «невероятно разочарован», если Клара и Адель не приедут.
Твоя решительная и настойчивая дочь Софи».