— О, нет, — ответила Сэм. Мы тоже не можем дождаться, чтобы сказать Хани, как мы гордимся ею, правда, Нора? Посмотрите, к нам идут Грег и Бейб. Я предполагаю, что они тоже хотят поздравить Хани прежде, чем отправятся домой к мамочке и папочке Трейси.
Тедди убедился, что его предположение оказалось верным. Это была прямо сцена из кино: Конти, престижный режиссер, стоял в стороне, взирая на происходящее несколько свысока, в то время как Бьюмон с видом собственника обнимал одной рукой протеже — раскрасневшуюся, сияющую Хани. Она была в своем девичестве, одетая в костюм Джульетты, с массой волос, золотым ореолом обрамляющим разрумяневшее лицо, с завораживающими топазовыми глазами, от которых не отрывал восхищенного взгляда в равной степени ослепительный принц Джошуа.
Хани приветствовала отца и друзей и возбужденно представила каждого каждому. И Тедди не мог не восхититься, как обвораживающе повел себя при этой церемонии Принс.
— Ах эта легендарная Нора Грант! — сказал Принс, и хотя в действительности не поцеловал ее руку, но у всех создалось впечатление, что он это сделал. Потом он выразил ей свои соболезнования в связи с недавней кончиной ее не менее легендарного мужа. Затем он провозгласил, что считает честью познакомиться со счастливым человеком, который владеет такими сокровищами — этой замечательной Хани, а также премиями пулитцера и «Эмми»[15]. Это показало Тедди, что Джошуа Принс — человек умеющий хорошо готовиться к тому, что предстоит. Без сомнения, он знал, что мать Хани была знаменитой французской секс-бомбой — такая информация не повредит рекламной кампании потенциальной сексуальной богине американского телевизионного экрана. Затем Принс вежливо заметил существование Грега Райана, а когда подошел к Сэм и Бейб, то захохотал от удовольствия:
— Красота в этой комнате просто ослепляет!
И Тедди убедился, что Сэм блистательная пророчица, когда Принс сказал:
— И вот это самое изумительное — я работаю сейчас над новой серией «Три разбитные девчонки» и прямо сейчас могу пригласить на роли трех очаровательных молодых женщин и обещать им великолепную карьеру в кино. Разве не так, Вик?
Но Вик Конти уже ничего не слышал, захваченный Сэм. Они глубоко погрузились в дискуссию о художественном превосходстве европейских фильмов над американскими. Но Бейб все слышала и тоскливо сказала:
— Меня вы можете соблазнить этими словами о грандиозной кинокарьере, но я сомневаюсь, что вы сможете уговорить мою мать.
Тут Грег внезапно подтолкнул ее:
— Раз уж зашел разговор о твоей матери, Бабетта, нам лучше двигаться. Твои родители ждут нас.
Когда Бейб с Грегом ушли, Тедди предложил Хани поторопиться с переодеванием, чтобы не опоздать в ресторан. Хани с энтузиазмом воскликнула:
— Папа, ты не можешь позвонить туда и сказать, что нас будет больше? Я просила мистера Принса, мистера Конти и профессора Бьюмона присоединиться к нам, и они дали согласие.
Джошуа Принс попросил Хани называть его просто Джошуа раньше, чем Тедди успел сказать, что уже слишком поздно вносить изменения в заказ. Но Нора остановила его:.
— Я позабочусь об этом, Тедди. У меня всегда получается с метрдотелями.
Некоторая суматоха возникла в связи с тем, как доехать до «Сцены» — нового и самого модного заведения в Западном Голливуде, которое Тедди выбрал, думая, что девочкам там понравится. Поскольку Вик Конти приехал вместе с Джошуа, который пригласил в свой двухместный «ламборджини» Хани и та приняла это предложение с восторгом, то он остался без места. Его быстро пригласила Сэм, а поскольку ее машина тоже была двухместной, то теперь осталась без места Нора.
— Боюсь, что тебе придется терпеть меня, — сказала Нора Тедди.
— Я думал о худших трудностях, — ответил он, — например, что придется терпеть Бьюмона, — и они оба расхохотались, потому что Жаку Бьюмону, все равно некуда было деться — автомобиль Тедди был единственным, который вмещал более двух человек.
В «Сцене» было шумно: музыка оглушала, еда была паршивой, а вино — водянистым. Это, однако, никого не смущало, кроме Жака, который отказался от этой дряни и надолго прильнул к крепкому коктейлю «Маргарита».
Тедди и Нора сидели рядом с ним, ели немного, пили только минеральную и наблюдали за танцующими. Сэм и Вик, занятые танцами и бесконечным разговором, были слишком поглощены собой, чтобы есть, в то время как Джошуа и Хани, сделав лишь несколько глотков из единственной бутылки шампанского, молча танцевали на расстоянии всего лишь нескольких дюймов друг от друга и не отрывали друг от друга глаз.