— Прекрасно! Великолепно! — завопила Сэм и бросилась к Хани, чтобы взбить ее волосы с той же энергией, с которой она перемешивала цезарь-салат. Она слегка отступила назад, чтобы посмотреть на результаты своей работы. — Вот так лучше! Вот теперь я вижу знаменитую Хани Розен Тусл!
«Больше волос! Сделайте волосы попышнее! — приказывал он ее парикмахеру. — Это должно стать основным в облике.»
Он часами стоял рядом с парикмахером, предлагал, инструктировал, исправлял и выматывал душу, пока она безропотно сидела в кресле с колотящимся сердцем и в ужасе от того, что вдруг его так ничего и не устроит, и что тогда? Но в конце концов каким-то чудом оказывалось, что он доволен, и она опять могла дышать спокойно.
— Так, а теперь — этот манящий туманный взгляд Ханы Розен. Твой знаменитый «взгляд»! — потребовала Сэм.
«Взгляд! Думай о сексе», — говорил он ей.
Это было совсем нетрудно. Всякий раз, когда она смотрела на него, она думала о сексе. Представляла, как он лежит на ней, и она смотрит в его обманчиво-нежные глаза, чувствуя его в себе. Это было такое полное, такое прекрасное чувство. Вспоминала о том, что испытывает, когда сама лежит сверху и поглощает его.
Она послушалась Сэм, подумав о сексе, так же как делала это для него, и Сэм вздохнула:
— О, да! Вот это и есть «взгляд»! Так, тебе не кажется, что надо было бы чуть укоротить юбку — сантиметров на пять? Нужно, чтобы ног было побольше. — Произнося эти слова, Сэм подвернула в талии ее юбку, затем вернулась к своей позе фотографа. — Теперь хорошо! Действительно хорошо! Теперь ты смотришься так же соблазнительно, как на том плакате, где ты в мокрой футболке, который по популярности побил все мировые рекорды и известен от Джексон Хоула до Пекина.
Вспомнив о плакате, Хани вздохнула. Сам по себе он принес не один миллион долларов, только в одном Токио было продано более двухсот тысяч экземпляров. В качестве подарка на день ее рождения он увеличил этот плакат в пять раз и поместил в золоченую рамку, а затем повесил в довольно неподходящей компании Пикассо, Ренуара и шелковых ширм Уорхола. На плакате Хани была в коротких шортах и высоких ковбойских сапогах.
Интересно, кому достанется коллекция картин? Придется ли ее отдать в обмен за Краун Хаус? Она очень любила это собрание, почти так же, как и сам дом. А дом она любила почти так же сильно, как и «Ройял продакшнз».
Затем она услышала, как Сэм издала стон, выражающий бурный восторг:
— Ну, хорошо, Хани Роуз, думаю, мы готовы. Пойдем и убьем их всех!
2
Когда женщины приветствовали их, Хани почувствовала себя неловко. Можно было подумать, что она спасла мир от ядерной катастрофы, а не просто потребовала сногсшибательную сумму денег и дом в придачу в качестве доли общего имущества. Затем, когда Нора, необыкновенно привлекательная в красном шелковом «восточном» жакете, с бриллиантовыми сережками, светлыми волосами, зачесанными назад в высокую прическу, бросилась к ней и, обняв, проговорила:
— Поздравляю, дорогая, с блестящим разводом! — глаза ее наполнились слезами.
Нора, увидев ее слезы, прошептала:
— Не надо, дорогая. Это только вначале больно. Тут-то и помогают деньги. С ними легче переносить боль. И ты слишком хороша, чтобы слезами портить свою внешность. Я всегда говорила, что гораздо важнее выглядеть красивой во время развода, чем во время свадьбы.
Несмотря на свое обещание быть любезной с Норой, Сэм не могла удержаться и с издевкой в голосе протянула:
— Почему вы всегда это говорите, Нора?
Стараясь не замечать колкости, Нора улыбнулась:
— Я говорю это потому, что это так и есть. Свадьба, если хорошенько подумать, это фактически конец — завершение встреч двух людей, ухаживания, ссор и примирений. Это конец, а конец чего бы то ни было всегда печален. А с другой стороны — развод! Это значит: прощай, прошлое, и здравствуй, будущее, и я всегда говорю, что мы должны снова выглядеть красавицами. Привлекать все самое лучшее. Особенно новых и интересных мужчин!
— И богатых! Разве это не важно? — настаивала Сэм.
— Ну разумеется, дорогая, — ответила Нора, делая вид, что не понимает ее вызова.
— Вот видишь, Нора! — воскликнула Сэм. — Еще одно мудрое наблюдение со стороны дамы, которая может высказаться по любому вопросу, будь это замужество или развод. И, насколько я знаю, никто не компетентен в этом больше нашей Норы.
Нора звонко рассмеялась и потрепала Сэм по щеке, затем повернулась к дворецкому, чтобы попросить его принести еще несколько бутылок вина, а Хани тем временем шепнула Сэм: