— Погибли или были убиты? — переспросил я.
Жак криво усмехнулся.
— Двоих убили в пьяных потасовках. Фодор явно стал жертвой заказного убийства. Кислы погиб под колесами грузовика — возможно, это был просто несчастный случай. Турок умер в Афинах — он якобы по ошибке выпил яд. Сюбек получил нож в спину в лондонском борделе. Однако ясно, что все эти люди были в бегах. Они постоянно меняли свое местожительство…
— В бегах — от кого? — перебил я Жака.
— Доказательств нет никаких. Одни предположения. Вероятно, к их смертям приложили руку агенты ФНО, возможно, другие арабские группировки. Следует также учесть, что и французское правительство не было заинтересовано в том, чтобы эти люди заговорили. Подчеркиваю, месье Маус, это только мои предположения. Но такова общая картина: совершено ужасное преступление, шестеро возможных его участников пускаются в бега и вскоре все они умирают. Некоторое время назад прошел слух о том, будто бы Фодор написал целую исповедь, нечто вроде дневника. Но теперь нам стало известно, что это доподлинный факт. Однако его дневник так и не был обнаружен. Возможно, в нем вся правда о Милусе, впрочем, с таким же успехом содержание этого дневника может оказаться сплошным вымыслом, чистой воды ложью. Или там вообще речь идет не об Алжире. Говорят, Кислы заключил с Фодором сделку — предложил за этот дневник пятьдесят тысяч долларов. У меня нет сведений относительно того, как ему удалось собрать такую гигантскую сумму и на кого он работал. С другой стороны, возможно, Фодор его просто шантажировал. Но мы точно знаем, что Кислы передал Фодору деньги, а Фодор его обманул и сбежал вместе с дневником. Мы считаем, что именно это и послужило причиной убийства Фодора. Мы также знаем, что Фодор женился на американской кафешантанной актриске. Так вот, его жена, его дневник и деньги исчезли. В прошлом году мы решили, что жена, вернее, вдова, Фодора вместе с дневником погибла в море во время шторма и прекратили поиски, но с сегодняшнего дня они возобновились.
— Почему?
— Как нам стало известно из ряда независимых источников, кое у кого в Европе и здесь в Штатах внезапно вновь пробудился интерес к этому дневнику. Нам также стало известно, что вчера вечером Роуз Фодор видели в обществе крупного мужчины. Вот вас, к примеру, можно назвать крупным, месье Маус…
— Пожалуй. Но то же самое можно сказать и о двадцати тысячах мужчин, которые бродят сейчас по Бродвею. Что-то я не врубаюсь… Почему это вдруг кое-кто в Европе и в Америке заинтересовался этим дневником?
— Я же говорю вам, дневник может произвести эффект разорвавшейся бомбы. Или оказаться мыльным пузырем. Масса людей пытаются найти Роуз в надежде, что она выведет их на дневник!
— Я, честное слово, по-прежнему мало что понимаю, но скажите мне на милость, вы — тоже из тех людей, которые ищут… как ее... Роуз?
— Да.
— А что, вы считаете, это она убила своего мужа?
— Да нет же! Смерть Фодора никого не интересует. Мы ищем его дневник. Разумеется, мы не уверены, что дневник у нее, но она явно знает о нем больше, чем кто-либо. Так что, месье Маус, если уж говорить начистоту, я убежден, что эта ваша знакомая Мэри и есть Роуз Фодор. Никто, кроме нее, не знает о Кислы и Милусе.
— Погодите, судя по вашим словам, об этом знают сотни людей!
Жак снисходительно улыбнулся.
— Пожалуй. Я сформулирую свою мысль иначе: она единственная американка, кто знает об этом. Так звучит убедительнее?
— Возможно, — буркнул я. Теперь мне не терпелось выжать из него все. — Мы провели вместе только одну неделю. И в основном в постели. Но она мне показалась какой-то… перепуганной.