Мне полегчало, точно я добился каких-то впечатляющих результатов. Но оставалась еще одна болтающаяся ниточка, которую следовало к чему-то привязать.
— Ужасное зрелище, — произнес я, — лысая голова Томаса раскроена, как вишневый пирог, все в его комнатах перевернуто вверх дном.
Бобби ни слова не сказала и вытерла глаза рукавом. Ладно, я сморозил глупость, я ее не подловил на этой невинной неточности. И тогда я решил действовать напролом.
— Когда в последний раз вы видели Томаса?
— Я никогда его в глаза не видела. — Она взглянула на меня. — Вы с ума сошли, Туи, сначала хотели во всем обвинить Кей, теперь меня?
— Послушайте, всего четыре человека знали о том, что Кей меня наняла, — Кей, я, этот Б. X. и вы.
— Господи ты Боже мой, да я весь вечер просидела дома. Вы и сами это знаете — вы же мне звонили утром, потом час назад. После вашего второго звонка я приняла снотворное.
Меня эти слова вполне убедили, даже при том, что они не показались мне такими уж неопровержимыми.
Я просто не представлял себе, как Бобби хладнокровно убивает человека клещами.
— Ладно, Бобби, поймите, мне надо учесть все возможные варианты. Кей говорила, что у телекомпании на Томаса есть полное досье. Она никогда не рассказывала вам каких-то подробностей?
— Что-то рассказывала — про изнасилование. Меня такие омерзительные детали не интересовали. У нее в столе лежат какие-то папки. Кей часто работает вечерами.
Я двинулся за Бобби в спальню, к письменному столу овальной формы у окна. Рядом со столом на шкафчике для бумаг стояла пишущая машинка. Она выдвинула один ящик, порылась в нем и протянула мне довольно-таки толстенькую папку с наклеенной на ней бумажкой «Татт-Томас».
Досье было составлено умело — имена, даты, записи интервью и даже несколько фотографий. Я вынул бумаги, свернул в трубочку и засунул в карман пальто. Я был почти наверху блаженства — с таким материалом уже можно было работать. И перво-наперво мне следовало как можно быстрее попасть в его родной город — Бингстон, штат Огайо. Что само по себе меня даже прельщало: мне опасно было оставаться в Нью-Йорке.
— Я ухожу. Бобби, я могу вам довериться? Вы будете звонить в полицию после моего ухода?
— Нет, конечно.
— На карту поставлена моя жизнь, как бы мелодраматично это ни звучало. Мне нужно время. Как вы считаете, вам удастся убедить Кей и ее телевизионных начальников несколько дней скрывать факт смерти Томаса?
— Кей поступит так, как ей скажут на «Сентрал». Но насколько я знаю телевизионную кухню, они ужасно боятся скандалов и не станут поднимать шум, если только их к этому не вынудят. Туссейнт, мне ужасно жаль, что вы замешаны в этом преступлении. Я и правда не верю, что вы могли бы убить человека.
— Спасибо.
— Мы подошли к двери.
— Я могу вам чем-то помочь?
Я хотел попросить ее дать мне взаймы, но так и не решился.
— Барбара, если все сорвется, то есть, я хочу сказать, если меня поймают, то давайте придерживаться такой версии: я пришел сюда разведать обстановку и выкрал это досье, пока вы выходили в уборную. Так вы останетесь в стороне. Вы можете сделать для меня только одно — найдите Кей и попросите ее держать язык за зубами. — Я подумал, что неплохо бы на всякий случай обезопасить себя. — Я никуда не уеду из города, буду скрываться, поэтому скажите Кей, чтобы она меня не искала.