— Могло быть намного хуже. — Фейт с трудом сглотнула, уставившись в невидимую точку на полу. — С Робби все в порядке. У него порез на лбу и еще один на руке от разбитых окон. Он ушел с родителями около десяти минут назад.
— А что с Авелем?
— У него глубокая рана на голове и небольшое сотрясение мозга. Врач как раз заканчивал накладывать швы, когда я вышла, чтобы позвонить домой. — Она закрыла лицо ладонями, но вместо того, чтобы заплакать, издала приглушенный, сердитый вздох.
Когда Фейт опустила руки, она выпрямилась и сделала глубокий вдох, чтобы набраться сил. Затем посмотрела мимо меня на Дженнсин.
— Привет. Я Фейт.
— Я Дженнсин. — Она грустно улыбнулась моей тете. — Приятно познакомиться с вами. Мне так жаль вашего сына.
— Мне тоже. — Фейт вздохнула.
Как бы я хотел, чтобы они встретились не в это время и не в этом месте. Черт возьми, я вообще не думал, что они когда-либо встретятся. Позже я объясню Фейт ситуацию. Мне придется попросить ее сохранить все в тайне. Но это будет в другой раз. После того, как Авеля выпишут из отделения неотложной помощи.
— Хорошо. — Фейт вскочила на ноги и сжала кулаки. — Я так зла на него, что с трудом могу смотреть прямо перед собой. Его машина разбита вдребезги. Им очень повезло, что ни один из них не получил штраф за употребление алкоголя, хотя они еще несовершеннолетние, но Робби был оштрафован за неосторожное вождение. Его родители в ярости и обвиняют в этом меня. Я просто… они могли разбиться насмерть.
Когда ее глаза вновь наполнились слезами, я встал и снова заключил ее в объятия.
— С ним все в порядке.
— С ним все в порядке. — Ее тело затряслось, когда она начала плакать. — Я не могу…
— Я знаю. — Она не могла потерять еще одного человека. Она не могла потерять ребенка. — Пойдем, посмотрим на него.
Она кивнула, глубоко вздохнув. Затем вытерла лицо и направилась к дверям.
— Хочешь, я подожду здесь? — спросила Дженнсин.
Я не хотел, чтобы она оставалась одна в этой продуваемой сквозняками, наводящей тоску комнате ожидания. Теперь она была в центре событий, независимо от того, был ли кто-то из нас готов к этому или нет. Завтра нам нужно будет решить, что делать дальше. Сегодня я просто хотел пережить это.
Если она хочет остаться здесь, я не стану ее винить. Но если она готова, я был бы не против взять ее с собой.
— Выбор за тобой. — Я протянул руку.
Она без колебаний переплела свои пальцы с моими.
Я позволил себе насладиться этим единственным успокаивающим прикосновением лишь на мгновение, прежде чем мы последовали за Фейт на поиски Авеля.
В отделении неотложной помощи было пусто, если не считать нескольких медсестер. Мы прошли мимо ряда темных палат, пока не достигли открытого пространства, разделенного бледно-зелеными занавесками. Занавески были задернуты только у места Авеля.
Мой кузен лежал на узкой больничной койке. Когда мы проскользнули в щель между занавесками, он резко открыл глаза. Один взгляд на лицо матери, и Авель побледнел. Его взгляд расширился, когда он увидел меня за ее спиной.
Фейт скрестила руки на груди, остановившись в изножье его кровати.
Дженнсин отпустила мою руку, задержавшись за занавеской, а я подошел к тете и тоже скрестил руки на груди.
Что ж, он был жив. Узел в моем животе немного ослаб.
— Привет.
Авель с трудом сглотнул.
— Привет.
— С тобой все в порядке? — спросил я.
— Не совсем. — Его налитые кровью глаза наполнились слезами, и он откинул голову на единственную подушку, уставившись в потолок. — Я такой гребаный идиот.
Фейт усмехнулась, ее челюсть напряглась, когда она сморгнула очередную порцию слез.
Я вздохнул и присел на край его кровати.
У него задрожал подбородок, поэтому я взял его за плечи, притянул к себе и обнял.
— Мне жаль. — Он прижался ко мне, всхлипывая, и его голос надломился.
— Я знаю.
— Я просто хотел, блять, повеселиться со своими друзьями, расслабиться, и наплевать на блядский футбол, и на блядскую школу, и на всю прочую блядскую херню.
Было очень много «блять». Каждое было слегка невнятным.
— Я понимаю. — Я прижал его к себе еще крепче, ощущая дрожь, сотрясавшую его тело, когда он начал плакать.
— Я облажался, — всхлипнул он. — Я так сильно облажался.
— Сделай вдох, — приказал я.
У него перехватило дыхание.
— Мне ж-жаль.
— Я знаю, что тебе жаль. Мы разберемся с этим.
— Моя жизнь закончится, если я не смогу играть. Закончится. Папа перевернется в гробу.
— Мы кремировали его, — пробормотала Фейт, вытирая глаза.