— Кончай стонать! — усмехается Порта. — Такой толстый череп, как у тебя, боль не пронижет. Там нет ничего живого, кроме дятла, думающего, что нашел дерево с дуплом.
— Дятел взлетел туда прямо из его задницы, а он даже не почувствовал, — смеется Хайде.
Малыш мечет в него боевой нож, Хайде едва успевает пригнуться.
— Ты мог бы убить меня, охламон! — кричит в гневе Хайде.
— Не беспокойся, — усмехается Малыш, снова одержавший над ним верх.
— Расстояние пятьсот метров! — командует Старик. — Заряжай фугасным! Огонь!
Казенник поглощает снаряд, будто разинувшее пасть животное.
— Пушка заряжена! — отрывисто докладывает Малыш и швыряет Хайде пинком на радиостанцию.
— Ты это нарочно! — кричит Хайде.
— Это не я, это моя нога, — усмехается Малыш. — Все члены моего тела живут сами по себе, в свободе и братстве.
И начинает петь подчеркнуто надтреснутым басом:
Wählt den Nationalsoziolisten Den Freund des Volkes! Täglich wechseldnes Programm! Urkomisch! Zum Totlachen! Kinder und Militär vom Feldweben abwärts halbe Preise![30]— Господи, что сказал бы фюрер на эту предательскую мерзость, — кричит потрясенный Хайде.
Танки катят вперед длинным ревущим строем. Раздавлено противотанковое орудие противника. Ствол взлетает в воздух, колесо ударяется о башню другого танка. Орудийный расчет остается лежать кровавым месивом. Другое орудие стреляет зажигательным снарядом в один из T-IV. Обслуживают орудие двое, наводчик и командир. Остальные члены расчета лежат рядом мертвыми. Орудие совершенно новое, и ефрейтор Петр Васильев очень гордится им. Его ополченская часть была сформирована всего восемь дней назад и уже уничтожена.
— Браво, Леша! — восторженно кричит Петр. — Мы подбили уже четвертый фашистский танк!
В казенник входит очередной снаряд. Позади них лежат высокой кучей боеприпасы. Груда стреляных гильз — еще выше.
— Дай им в зубы, немецким свиньям! — кричит Петр и запускает зеленой каской в сторону подбитого танка. Он готов выполнить приказ комиссара: «Держаться твердо! Не отступать ни на шаг!»
Оба русских артиллериста в грязи с головы до ног. Похожи на вылезших из болота чертей. Они делают еще два попадания. Возле них падает оторванная голова немецкого пехотинца, все еще в каске. Они громко хохочут, видя в этом хорошее предзнаменование. Кладут голову на орудийный щит.
— Зададим фрицам жару! — фанатично кричит Петр.
Оба солдата действуют с механической точностью. Тела их сгибаются, распрямляются, автоматически выполняя свою кровавую работу. Мысль о бегстве им в голову не приходит. За это ждет расстрел на месте. В их ушах до сих пор звучат слова комиссара: «Товарищи, бейте фашистских захватчиков! Уничтожайте, как паразитов! Умрите, но не пропустите их. Долг каждого советского солдата — прихватить с собой на тот свет сотню фашистских свиней. Если не достигнете этой цели, вы предатели, и ваши семьи будут наказаны! Да здравствует Сталин! Да здравствует Красная армия!»
— Прямо перед нами противотанковое орудие противника! — звучит спокойный голос Старика.
— Понял! — сообщаю я.
В прицеле пляшут точки. Мигает зеленая лампочка.
Жужжание башни прекращается. Противотанковое орудие отчетливо видно в прицельное приспособление. Жерло пушки злобно изрыгает пламя в сторону русских. Яркая вспышка, грохот—и командир орудия летит прочь от нас; пушка катится кубарем, пока не превращается в груду металлолома. Когда мы проезжаем местоположение орудия, наводчик застревает в гусенице и волочится за нами. Рука его отлетает в одну сторону, нога — в другую.
Инцидент окончен. Забыт!
Перед нами появляется группа пехотинцев. Один в отчаянии запускает в танк пулеметом. И гибнет под гусеницами вместе с товарищами.
— Хоть бы кровь не была такой липкой, — ворчит Порта. — Ее никак не отчистишь. Если бы Бог думал о танках, когда создавал мир, Он сделал бы кровь, которая бы не липла и легко смывалась обыкновенной водой перед инспекцией.
Хайде пускается в сложное объяснение относительно белых и красных кровяных телец и о том, почему кровь прилипает к танкам.
Мы медленно проезжаем через деревню. Две роты Сорок первого пехотного полка ликвидированы — убиты выстрелами в затылок. Пропаганда твердит, что это дело рук НКВД, но возле тел множество гильз от немецких автоматных патронов. Говорят, что эти люди — неудавшиеся дезертиры и расстреляны специальной командой СД. Когда мы подходим поближе, чтобы взглянуть на тела, нас прогоняют. Посреди группы солдат и офицеров СД падает минометная мина. Оторванная рука, все еще сжимающая пистолет, падает через водительский люк на колени Порте. Он поднимает ее и восторженно помахивает ею.