Я, только глянул на него с досадой, а ведь понимает змей, чем это может кончиться. Непрерывно зевая, до выворота челюсти, бросил сигарету и пошёл к своей пока единственной любви - коечке.
Но это было только начало...
На следующий день, как обычно, на платформе собралась наша карточная команда, почти все из политеха. Но молодёжь, сразу после школы. Только Лихач, тоже после армии, но он учится на педагога.
Стоим, ждём электрички, новостями и побрехеньками обмениваемся. И вдруг, откуда-то, из-под руки:
- Здравствуйте, Антон. - кто-то пискнул.
Я обернулся, - она. Хотел ответить, типа, здорова и ты была, но заглянул в её глаза, и понял: Шайба, приехали... Ярко, ярко голубые или серые, светилось в них, что-то такое, чего я не понял. Обычно, глянешь на дивицу, и всё ясно, глазки опустит, смутится, а то и покраснеет. А в тих глазах светилось что-то такое непонятное, типа - выбирай меня до самого донышка, умру от счастья... А главное смотрит, не отводит. Во мне что-то щёлкнуло- с этой дивицей шутить нельзя, не проходят с ней шутки. Тут уже я впал в ступор:
- Здравствуйте, Катя.
Ребята примолкли насторожено, ожидая дальнейшего. Я-то понял, ясно было, что получу я вскоре от них полную пазуху комментариев.
Неловкость нарушила прибывшая электричка, я галантно помог Кате зайти в тамбур, оглянулся на ребят, в глазах у каждого плясало целое кагало чертей. Из-за спины показал кулак, чем вызвал только дружный смех. Ну, это что, в вагоне она, нахально, устроилась около меня. Чем, чертовски отвлекала меня от игры, в результате, пока доехали до своей станции, получили мы с Лихачём, в данном случае мы были партнёрами, штук пять пагонов, за что я от него заслужил весьма и весьма нелестную похвалу. А от ребят намёк: « Кому не везёт в карты, тому везёт...»
Пошли в густой толпе в метро, я хотел наддать ходу, что бы отстала, но она схватила меня за руку, торопливо цокая каблучками рядом... Вцепилась, чуть не упала на каблуках. Я оглянулся на её, у неё в глазах стояло такое отчаяние... Пришлось сбавить ход и чинно шествовать до самой платформы.
Толпа занесла в вагон. И тут и началось. Мне удалось её благополучно втиснуть в уголок у противоположных дверей вагона. Толпа напёрла, и меня тесно прижало к ней. Недолго думая, она, пользуясь теснотой, крепко прижалась и обняла меня, залезла под куртку. Обоими руками я ухватился за поручни, кнопки-застёжки расстегнулись, полы куртки задрались. И сопротивляться я, её наглым проискам, уже не мог. Да, можно признаться, и не особенно хотелось.
Тут уж она разошлась, если бы только прижалась, это выдержать так, сяк можно. Толкучка в транспорте, дело привычное. Но она, почувствовав, что её объятия меня возбуждают, подняла ко мне удивлённое лицо, взглянув, тем же, непонятным взглядом, улыбнулась, и начала потихоньку притираться грудью и животом, я не выдержал:
- Катька... - протянул с угрозой, но она не прекращала. Она опять подняла голову, но в глазах страх, вина и раскаяние.
Я же не железный, наклонился и чуток прикоснулся к её губам, реакция была ожидаемой, она потянулась губами ко мне, становясь на цыпочки, закрыла глаза. Пришлось-таки, присосаться более основательно, не подводить же её надежд. Вкус её мягких нежных губ был шоколадно ванильным...
Я чувствовал, как ей или сразу поплохело или, наоборот, сильно похорошело. Она обмякла и начала сползать вниз на самый пол вагона. И если бы не напор толпы, да я, не высвободив руку, не приобнял её, то, верняк, оказалась бы на полу. Очумела, девка.
Открыла глаза. Судя по взгляду, она явно была уже не на земле, не в вагоне метро, а парила где-то, в общем, неизвестно, где... Обморока мне только и не хватало.
- Катерина, проснись! - тормошил я её.
В общем, поездка оказалась ещё той... На станции я насилу выбрался из вагона, сквозь упругую толпу, буксируя её за собой. Прикрывая сумкой степень своего возбуждения, я повёл её к эскалатору, а она крепко ухватилась за мою руку.
Мельком взглянул ей в лицо, в толпе у эскалатора, с таким сияющим восторгом в глазах, я ещё не встречался. Пропаду, подумалось, но, всё-таки, было хорошо. Даже очень, несмотря на некоторые неудобства.
На эскалаторе, стала, повернувшись ко мне, на ступеньку предо мной, лица оказались почти вровень. И гипнотизировала меня своим толи синими, толи серыми, положив свою ладошку на мою, на поручне...
Можно долго описывать, в чём какая дивица была одета. Она тоже, разумеется, была одета по-зимнему в голубой шубке. Но, я этого как-то не замечаю, кто, да в чём. Для меня её одежда была органически слита с ней самой, составляя одно целое, поэтому не вызывала никакого интереса и тем более восторга.