- А дымосос? - заинтересовался Козак. Карандаш пожал плечами, мол, не наше дело пришлют, хорошо, а нет, так будем нюхать.
Так что, хрен, редьки не слаще, это сейчас будет тот же мусорник, но в каком-нибудь вонючем подвале. На меня напала зевота, не могу остановиться, челюсть выворачивает.
Мчимся с сиреной по ночному городу, пустые улицы, редкие окна светятся в тёмных домах. Впереди на дороге, только жёлтые пятна света уличных фонарей. Вспомнилось, как Витёк, давным, давно, хотел освоить гитару и разучивал «мои ночные друзья фонари», под её бринканье. Но скоро бросил и гитару, и пение тоже.
С визгом сирены и рёвом моторов, подлетаем, к какой-то, многоэтажке. Остановиться не успели, а Карандаш командует Козаку, он у нас командир отделения:
- Фонари в зубы и ищите вход. Пошёл.
Нам второй раз повторять не надо, из рундука под сидением боевого отделения, достаём аккумуляторные фонари, и на периметр. Со всех дырок подвала валит густой чёрный и ужасно смердючий дым. Сразу, по клубам дыма, находим забранное решёткой окошко в подвал.
- Тоха, кусачки!
Я бегом к машине, достал здоровенные кусачки, ими мы и решётки и замки перекусываем. Сразу же выкусаю решётку, довольно быстро управился. Отгибаем, её остатки в сторону.
Вот тут дуру Козак и вклепал, ведь команда была, только найти вход. А он, как говорят, по молодости лет и от избытка старания... Чёрт, а ведь это я, дуру по молодости... Он же и слова не сказал, а меня черти толкнули... Ну это уж потом я сообразил, а тогда, ведь, Козак остановить должен был, он же командовал.
Лезу туда первым, за мной Галаган.
Васёк Галаган, в общем-то, приписан к первому караулу, но, в связи с тем, что живёт в общеге при части, и, потому, что молчалив и безотказен, чем и пользуется начальник части, бросая Васька на усиление в любой караул. Подсвечиваю ему. Затем, с трудом, протискивается Козак. Ни каких комментариев по поводу его габаритов. Воняет так, что и дышать не хочется, да и дым глаза выедает.
Сидим в каком-то задымлённом закутке, ограждённом фундаментными блоками. В каждой стене по узкой щели между блоками.
- Дымосос где? - орёт Козак в рацию. Не слышно, что ему ответили.
- Тоха, ты, - показывает на щель в левой стене. - Васёк...
Ему показывает на щель в правой стене. Но я уже проталкиваюсь, мешает широкая боёвка, пояс с топором, главное оружие рядового топорника. Обследую такое же помещение, никого. Нахожу, сквозь дым, следующую щель, протискиваюсь сквозь нее. Кашель начинает разрывать лёгкие, дым разъедает глаза, пластиковое забрало ни хрена не помогает, да оно не на эти условия делалось. Надо было включаться в ИП (изолирующий противогаз). Да куда там, в нём, по этим щелям лазить? Тут и без него с трудом лезу. Прошёл ещё два или три таких же, ограждённых фундаментными блоками, помещений, иду в направлении дыма. Хорошо, что хоть сухо, а то бывает залито канализацией. Вот тогда - такой кайф... Врагу не пожелаешь.
Дышать невозможно, лёгкие как ножом режет. Припадаю к самой земле, чтобы глотнуть воздуха, посвежее, но утыкаюсь забралом каски в чьи-то ноги. Вижу рядом гору тлеющего зловонного тряпья. Ору, захлёбываясь кашлем:
- Нашёл! И жмурика! - слышу невдалеке кто-то прокашливает, как и я, задыхаясь дымом.
- Где вы? - орёт Карандаш невдалеке: - Вход здесь поблизости. Лезьте на голос.
Ко мне кто-то подползает. Худой и длинный, значить Васёк Галаган. Тянем с ним за ноги жмурика. Впрочем, может он ещё и не жмурик. Зря, я его так, может, откачают.
Среди пожарных ходит анекдот: «Пожар в морге, приезжает расчёт, очаг возгорания ликвидируют, пострадавших вытаскивают, искусственное дыхание, подключают кислород. Начкар докладывает дежурному по городу: шестеро пострадавших, всех откачали!» Так может, и этого, бедолагу, откачают.
Пока мы подтаскиваем его к щели в стене, оттуда уже Козак в ИП заливает из ствола, через её и нас, и тлеющее невдалеке немалую кучу какого-то барахла. Вода чуток освежила, но смрад невероятный, не передаваемый. Что там горит?
Помню, на занятиях рассказывали, что перья при горении, а особенно тлении, выделяют какой-то цианид. А разная синтетика что-то ещё хуже. Надеюсь, нет там ни перьев, ни пластика.
Подаём пострадавшего ногами в перёд, ну и тяжёлый, сил нет, ноги ватно подгибаются. Там уже Карандаш в ИП, помогает вытащить.
Вылезли на свежий воздух, откашливаем утробно до боли в лёгких. А потом меня сотрясает рвота. В желудке ни чего нет, на дежурстве, я пощусь, беру на сутки литровый пакет кефира и городскую булку. Всё это уже давно съедено и переварено. Но рвотные судороги выворачивают желудок наизнанку, идёт в чистом виде жёлчь, обжигает горло и наполняет рот такой горечью, что желудок заходится ещё сильнее в судорогах, меня сгибает пополам. «Строгать» на голодный желудок... Это как будто, кто ногой в живот бьет. Мельком вижу, что и Козак с Васьком «строгают» по круче меня, у них-то желудки не пустые. Кто, кто, а Козак пожрать, мастак ещё тот.