Ему тогда чертовски повезло, не оставили его там ребята, хоть из-за него ещё двое попали в госпиталь. Пока его вытаскивали, из-под горящих балок перекрытия.
А через пару месяцев, горела нефтебаза, и этот дурак опять нарвался, видишь ли, он думал, что успеет проскочить и пролить огромную цистерну, хранилище ГСМ. Взрыв! Получил прямо в морду. И опять повезло, после взрыва, обошёлся реанимацией в ожоговом центре. А запросто мог остаться обгоревшей головешкой, как кое-кто там, так и остался.
У нас в карауле тоже «случаёв» было не меньше, и по штурмовой лестнице приходилось лезть на шестой этаж под огнём, и женскую общагу, какой-то швейной фабрики, спасали, вытаскивали среди ночи полуголых девушек... Девчонкам повезло, горело в подвале. Пока ребята из соседней части ликвидировали очаг возгорания в подвале, а мы, и ещё ребята из двух частей, спасали девушек. Многие из них были отравлены угаром, но спасли всех.
Было такое, что и перекрытие обрушивалось как-то на голову, тогда я вытаскивал Карандаша из-под горящих балок перекрытия... Но почему-то таких жёстких несчастных случаев, как с Витьком, не было. За три года моей службы в карауле, никто надолго в госпиталь не попадал. А Витёк за год - дважды!!!!
Неслучайно, ещё с малолетки, у него кликуха - Бешеный. Особенно он разошёлся в последний год перед армией. Когда я уже год служил.
К летнему кинотеатру, как мама с подругой не придёт, а они ходили не чаще раза в месяц, на самые слезоточивые фильмы. То только поражалась, глядя на то, что он вытворяет.
А на площадку у летнего у нас в посёлке, собирались все порядочные девушки, по терминологии Катиной маман, и всё порядочное общество.
А, для Витька, это было место постоянных разборок, тут он вылавливал всех своих должников и отоваривал по закуткам, а если все уже получили то, что они, по его мнению, заслужили, то кагалой пёрли в частный сектор, где частники, в тихаря, продавали домашнее вино, и там Витёк с друганами его дегустировали.
У нас в летний, приходили задолго до начала фильма.
Вечерние летние сумерки, аромат всевозможных цветов, вокруг был частный сектор, и в палисадниках чего только не благоухало. Изысканное общество совершало променад... Дивицы наряжались, как на первый бал, да и не только дивицы, семейные пары, так же выходили блистать лучшими вечерними нарядами.
Только он с парой друзей, не буду их называть по именам, устраивали, среди этого благолепия, бешеные разборки. Мотался в расхристанной рубашке и драных брюках. Мама рассказывала, мотался он среди собравшегося изысканного общества, как чертяка, не успеваешь за ним уследить.
Если про кого-то говорили: «Заводится с пол-оборота!», то Витьку и четверти оборота хватало. У собеседника «кривое» слово ещё только собиралось сорваться, а Витёк уже валил всех подряд. Он не признавал ни каких авторитетов, бил всех подряд, не задумываясь, пёр на нож. И все сидельцы, тянувшие не один год на зоне, получали, от Витька, при малейшей попытке что-то ему доказать. Потом все они крутили головами, удивляясь силе его кулака.
В общем, я, в сравнении с ним, невинный ребёнок, и если бы не он, просидел бы я тихонько за книжечками-прочётными, это мамино словцо, обозначало художественную литературу. Но Витёк, не мог пройти мимо такого пай-мальчика. По его мнению, моё поведение портило ему авторитет, вот и приобщил меня ко всем этим разборкам. Единственно о чём жалею, что сагитировал его поступить подрабатывать на пожарку. С его бешеным характером...
А теперь вопрос: так кто везучий? Он, который провалялся по госпиталям и реанимациям два полных месяца за неполный год службы? Или я, вот только на пару дней и попал туда?
Но он, нахально утверждает, что из нас двоих, он самый везунчик, мол, ну и что, что госпиталь, зато, из такой безнадёги вылез. Дай-то Бог, я согласен, спорить с ним не буду, себе дороже. Молю Бога, что бы ему и дальше везло и всем нашим коллегам в боёвках.
Но вернусь к госпиталю. Начался обход. Врач, седенький дядечка стал у коечки, просмотрел анализы крови. И пришёл к выводу, что угарный газ, не очень много крови нам попортил. Чему мы рады и канючим на выписку.
Предлагает полежать до завтра, а там, видно будет.
Приезжает Карандаш, заносит три мешка с нашей гражданкой и забирает гимнастёрки, сапоги с нас сняли, ещё, когда сажали в скорую. Карандаш желает нам скорейшего, потому, как без нас ему в карауле скучно.
На завтра выписали, дали пару дней отдыха. И я рву когти на электричку в четырнадцать сорок. Выскакиваю на платформу, уже за пару минут до прихода электрички. Топаю вперёд, смотрю, краля стоит особняком, модняцкая шикарная в голубенькой шубке, прямо всё из себя гордая, недоступная, неприступная, носик в сторону отворотила.