Хэнк обернулся. Никого. Раскат грома. Тишина. Кортни смеется. Нет, не Кортни. Смеется нечто, что сейчас стоит за спиной Хэнка. Настоящая Кортни спит на жестких железных скамейках. Новая вспышка молнии. Хэнк замер, увидев на скамейках рядом с Кортни себя.
Он очнулся лишь утром на единственной улице мертвого города. Одежда была мокрой. По небу метались черные тучи. Там, где был вокзал, за деревьями, в небо поднимается белый дым.
— Что происходит, черт возьми? — заворчал Хэнк, остановился, отчаянно заставляя себя не вспоминать минувшую ночь. Теперь успокоиться, вернуться на вокзал.
Пожар сожрал часть крыши. Внутри никого.
Хэнк вышел на улицу.
Тропинка к дому Кортни. Где-то далеко звенит ее голос.
— С кем ты разговариваешь? — спрашивает Хэнк.
Кортни вздрагивает, оборачивается.
— Я думала, ты в доме, — бледнея, говорит она.
— Меня не было в твоем доме, — говорит Хэнк.
— Но… Но если ты здесь, то кто там?
— Сходи и посмотри.
— Сам посмотри.
— Я не могу.
— Почему?
— Потому что… — Хэнк пытается не вспоминать минувшую ночь, но… — Да ну к черту!
Он вошел в дом. Никого. Кортни рассмеялась.
— А ведь тебе почти удалось разыграть меня, Хэнк! — сказала она. — Почти удалось.
Ночью холодно, но если прижаться друг к другу под одеялом, то холод отступает.
— Знаешь, а если вдвоем, то не так и страшно, — шепчет Кортни Хэнку в ухо.
— Еще несколько дней.
— Если автобус придет.
— Бывает, не приходит?
— Бывает, — Кортни обнимает его, прижимается крепче.
Темнота льется из окна, сжирает цвета, предметы. Цикады стрекочут так сильно, что закладывает уши. Сон бродит где-то в пустых коридорах сознания. Хэнк слышит его шаги: монотонные, глухие. Или же не шаги? Кто-то стучит в железную дверь?
— Кортни? — зовет Хэнк. Без ответа. — Кортни, ты слышишь? — дыхание ровное, глубокое.
Затаиться, прислушаться. Минута тишины и новый стук.
Хэнк заставил себя подняться. Не открывать! Но рука уже тянется к задвижке. Все словно сон, где герой наблюдает за собой со стороны. Дверь открывается. Ночь. Стрекот цикад. На пороге стоит незнакомец. Нет. Хэнк знает его. Это и есть Хэнк. Хэнк в доме, Хэнк на улице. Но настоящий Хэнк только один.
Хэнк-самозванец входит в дом, ложится в кровать. Кортни обнимает его, бормочет что-то сквозь сон. Дверь закрывается. Теперь настоящий Хэнк на улице. Вокзал мертвого города ждет его. Больше идти некуда.
Шериф Гейбл Морт. Третий живой человек в мертвом городе. Хэнк надеется, что живой.
Они встретились утром на вокзале. Шериф был молод. С дурацкой улыбкой, смысла которой Хэнк не мог понять, он обвинял его в поджоге вокзала.
— А там что? — спросил он, подошел к обгоревшей каморке кассира, попробовал открыть дверь.
— Там никого нет, — сказал Хэнк.
Шериф кивнул, ударил в дверь ногой, замер.
— Что там? — спросил Хэнк. Шериф не ответил. — Все нормально? — Хэнк подошел к нему, заглянул в каморку. В нос ударил тошнотворный запах горелой плоти.
— Что скажешь теперь, Хэнк? — спросил шериф, разглядывая обгоревшие человеческие тела.
— Я просто жду автобус, чтобы уехать отсюда, — сказал Хэнк.
— Конечно, ждешь. Это же вокзал, — шериф Морт глуповато улыбнулся и начал зачитывать Хэнку его права.
— Я просто жду автобус, — снова сказал Хэнк.
Шериф усадил его на заднее сиденье. Ручек на дверях не было. Между водителем и пассажиром — решетка.
— Меня не было здесь вчера!
— Конечно, не было, — еще одна детская улыбка.
Шериф Морт включает зажигание. Машина не заводится.
— Это что такое? — он поворачивается к Хэнку. — Это ты сделал?
— Сделал что?
Шериф не отвечает, выходит из машины, открывает капот. Хэнк слышит проклятия, затем тишина. Шериф Морт курит, ходит вокруг машины.
— Чертов город! — бормочет он. — Чертов город…
Затем открывает дверку машины и говорит Хэнку, что они пойдут пешком.
Ночь. Лес. Сложенный из бревен дом охотников. Ноги болят. Наручники жмут.
— Может, снимешь их? — спрашивает Хэнк, когда шериф зажигает керосиновую лампу.
— Тебе мешает? — шериф снова по-детски улыбается.
Еды нет. Воды нет. В доме две комнаты. Два стола, стулья, несколько шкафов, две железные кровати с грязными матрацами в разных комнатах. Шериф молчит, сидит за столом напротив Хэнка и смотрит ему в глаза.
— Я никого не убивал, — говорит Хэнк. Шериф кивает. — И не поджигал вокзал.