— Поэтому лучше дождаться семнадцатилетия и узнать, что всю мою жизнь, мня, преследовали ангелы? Чтоб узнать, что у меня есть силы, которые могут влиять на ход судьбы?
Нет, лучше то, что у тебя было нормальное детство, ты смогла завести удивительных друзей, и вырасти, чтобы сделать твой собственный выбор — не основанный на том, что ты думаешь, держа Орден в страхе в течение еще одного дня.
—Я все еще его не делаю... — я начала, разразившись рыданиями, мучившими меня. — Все это время. Я скрывала это от тебя, чтобы защитить тебя, когда ты защищала меня. Ты, возможно, помогла мне!
—Если бы я помогла тебе, ты бы сделала именно то, чего твоя мать боялась, что—то резкое и, вероятно, глупое...
—Спасибо, — сказал я. — Вы устроили все намного лучше...
Я имею в виду, что мы оберегали тебя от того, чтобы ты не столкнулась со всем этим прежде, чем твои силы начали появляться, и ты будешь готова что—то сделать, чтобы изменить ход Вселенной. Или Орден убил бы тебя, и ты бы погибла, пытаясь изменить то, что ты не могла. Даже тогда, твои родители знали, какой особенной ты будешь. Они хотели, защитить тебя на столько, на сколько это возможно.
Порванные края блокнота торчали в моих руках. Я мигнула, сопротивляясь слезам.
Но я могу изменить все,— сказал я. — Я могу изменить это теперь.
Тетя Джо выглядела не уверенной. — Я не знаю, Скай. Другие пробовали. В течение многих лет. В течение многих тысячелетий. Ничто не работало.
—Я другая. — Я встала быстро, и бумаги упали на пол. — Они все говорят мне, что я особенная. То, что я буду более влиятельной, чем какой—либо Мятежник или любой Хранитель. Я могу сделать это, Тетя Джо. Разве ты не та, которая сказал мне следовать за своей собственной звездой? Разве ты не хочешь, чтобы я воспользовалась твоим советом?
—Ты должна сделать то, что ты сочетаешь правильным,— сказала она.— Я буду всегда защищать тебя. Я буду всегда думать, как защитить тебя.
Она встала, тоже. Я не чувствовала себя больше как маленький ребенок, которого она приняла. Я чувствовала, что прожила сто разных жизней. Но когда она протянула руки, чтобы обнять меня, я помчалась в них так ,как если бы мне было шесть лет, и она была единственным человеком в мире, который действительно заботился обо мне.
Я поняла, что это больше был не тот случай.
Когда мы отошли друг от друга, я закусила губу. —Тетя Джо,— призналась я, —Я люблю тебя, но все же. У меня была надежда, что блокнот принадлежал моей маме. У меня просто нет ничего, что принадлежало ей. Мне очень жаль. Было хорошо оказаться близко к ней на некоторое время.
Тетя Джо нахмурилась, по—видимому потерянная в мыслях. — Ты знаешь,— медленно говорила она, как будто все еще продумывание все.—У меня действительно есть что—то от твоей мамы, фактически.
—Ты не шутишь?
—Я всегда забываю, что это принадлежало ей. Я связываю его с чем—то еще.
—Что это? — Я спросила затаив дыхание.
—Стой здесь,— сказала она, исчезая на минуту за вешалками свитеров. Когда она появилась, она держала в руках большую коробку, какие обычно выдают в химчистке для хранения свадебных платьев.
Я задохнулась. — Это — ее подвенечное платье? — Я спросила, дотрагиваясь до него. Тетя Джо откинула мою руку.
—Нет,— она сказала просто. — Это не ее подвенечное платье. Она подарила его мне.
—Что! — изумилась я. — Я думала, что ты сказала, что никогда не выходила замуж.
Тетя Джо выглядела грустно на мгновение, затем, казалось, она отмахнула от себя это и покачала головой. — Я не делала этого.
—Что тогда...?
Она просто двинула коробку ко мне. — Здесь, — сказала она. —Открой ее.
Я снял крышку с коробки кончиками пальцев, как будто это была фотография, которую я не хотела испачкать. Внутри, слои тонкой бумаги были выложены друг на друга как сладкий, сладкий пирог. Я осторожно убрала каждый слой в сторону, и, в конечном счете, мои пальцы коснулись ткани. Но это не было похоже ни на какую ткань, которую я когда—либо носила. Эта не ощущалась как ткань вообще. Я вытащил длинное, легкое платье.
Моя челюсть отвисла. Это было платье из моих видений. Но вместо испачканного солью и кровью, оно было эфирным, прекрасным.
Единственное подходящее слово для него — прозрачное. Платье было со сборками, доходящие до пола белыми слоями, переходя в самый чистый голубой шелк и шифон. Я держала его перед собой и улыбалась, подавляя изображения песка, меча, тела, лежащее на земле. — Что ты думаешь?— Спросила я, кружась.— Я похожа на ангела?
—Я думаю, что ты выглядишь точно так же, как твоя мама, когда оно было ее,— сказала Тетя Джо. Она сияла.— Я никогда не носила его, но ты должна исправить это. Ты знаешь, надень его на выпускной вечер.
Я представила себя на выпускном через несколько месяцев; красивое платье, касающееся пола, словно звездная лодка проплывавшая через лунное озеро. Это была вещь, которую я не буду обычно носить, но когда я представила себя в нем, что—то щелкнуло во мне, и это было хорошо. С кем я буду на выпускном? Конечно, с моими друзьями. Кейси, в чем—то невероятном с блестками и перьями. Дэн и Ян, в смокингах. Я пошла бы с Ашером? Мы бы танцевали вместе, как нормальная пара перед всей школой, как будто мы были единственными людьми на земле.
Я закрыла глаза, и позволила себе представить это. Мягкий материал платья касался моей кожи и падал складками и сгибами, задевая пол, когда я шла одетая в него, на высоких каблуках. Был красивый мальчик в смокинге, стоящий с другой стороны танцпола. И поскольку я шла к нему, я знала в сердце, что это был человек, с которым я, как предполагалось, была. Это было моей судьбой, моей одной единственной любовью. Я протянулся руки, чтобы обнять его, и он потянулся ко мне. Музыка кружилась и вдруг картинка как будто исказилась.
Сколько бы я не смотрела, я не могла увидеть его лица.
—Малышка,— сказала Тетя Джо. — С тобой все хорошо? Тебе нравится оно?
—О,— сказал я. — Я люблю его. — Она улыбнулась, радостно и гордо.
—Твоя мама хотела бы, чтобы у тебя было оно. И мне оно уже не нужно. Это — ангельский шелк, чистый как облака.
Это была единственная вещь, что была у меня, принадлежащая моей маме. Я держала платье у груди и притворилась, что она была той, которая дала его мне.
—Я надену его на выпускной,— сказала я, наклоняясь поцеловать Тетю Джо. — Оно прекрасно. Спасибо.
Она гордилась бы тобой, Скай,— сказала она. — Они оба гордились бы.
Я легла в кровать той ночью и попыталась не думать о связи между красивым платьем и моим сильным видением. Вместо этого, когда я витала где—то между сном и бодрствованием, я задалась вопросом, оставила ли Тетя Джо блокнот в хижине случайно — или она оставила его там нарочно.
Утро гонки рассветало, яркое и ясное. Тренер скептически отнесся к моему удивительному восстановлению, но мне удалось доказать ему, что я была в прекрасной форме.
После моих открытий ночью, я чувствовала себя более готовой, чем когда—либо, у меня была власть, над огнем, над снегом, над холодным дождем. Тетя Джо была там, с Кейси, Дэном и Яном. Четверо из них написали буквы моего имени на футболках, в которые они были одеты. Кейси была С, Дэн был K, Ян был А, и Тетя Джо последняя буква Й.
Неподалеку стояли Ашер, Гидеон и Эдит. Два Мятежника говорили друг с другом, улыбаясь, когда они наблюдали, за тем как я готовилась. Но Ашер выглядел настолько серьезным, таким сосредоточенным на своих мыслях. О чем он думал? Вероятно, он просто молился за меня, чтобы все сбылось. Мой пульс участился, когда я думала о том, как неловко было бы случайно раскрыть свои полномочия на глазах у всех. Ключом, конечно, был контроль.