Солнце стояло высоко над городом, отражаясь в окнах небоскребов. Отсюда открывался прекрасный вид на лучшую часть города.
Он распахнул дверцы встроенного в стену шкафа и увидел ровный ряд красных костюмов. Он судорожно раздвинул в стороны вешалки, но так и не смог отыскать ничего другого. На полках, сложенные аккуратными стопками лежали зеленые рубашки и желтые жилеты.
Девушка заглянула в комнату.
- Грег приехал! – крикнула она, - ты готов, дорогой?
- Грег… кто такой Грег… - заторможено пробормотал он и тут же сопоставил полученную информацию в более-менее сносную логическую цепочку. Грег – это водитель. Это был маленький, пожилой латиноамериканец, который галантно раскрыл перед ними дверцы роскошного черного роллс-ройса.
Девушка расправила по сидению складки платья и достала из маленькой сумочки изящный портсигар и зажигалку, закурила и поинтересовалась, очаровательно хлопая ресницами:
- Ты уже придумал, чем сегодня удивишь публику?
До выступления оставались считанные минуты. Несколько пар рук тщательно, с точностью настоящих ювелиров создали на его лице маску из грима, уложили волосы; незаметно прикрепили под ворот рубашки маленькую головку микрофона. Она все время находилась где-то рядом, а сейчас, каким-то удивительным образом они оказались наедине в узком темном коридоре, обычно наполненным шныряющими туда-сюда работниками сцены. Невидимые и неслышные, эти маленькие ангелы, позволяли стабильно существовать миру грез, дарящему радость миллионам несчастных людей перед экранами.
Только здесь и сейчас, он позволил себе приблизиться к ней, обнять, вдохнуть запах ее грима, косметики и духов. Она была особенно красивой в коротком, едва прикрывающем тело серебристом блестящем трико, вычурном макияже и с накладными ресницами.
- Нет, не сейчас, - сдавленно шепчет она, - мы испортим работу гримеров. После. Все после. В роллс-ройсе, как мы всегда мечтали, по дороге к Ларри? Или, если не хочешь, не поедем к нему, сразу домой…
Ее сбивчивый голос пропадает в гуле аплодисментов. Торжественно опускаются тяжелые красные шторы и перед ними широкая, как зал циркового манежа студия. Он выводит свою прекрасную ассистентку под руку, танцуя и игриво кланяясь восторженной публики.
- Добрый вечер, Готэм! – приветствует он, - вы, должно быть, соскучились по хорошим шуткам?
Гости восторженно хлопают и улюлюкают.
Он достает из кармана пиджака огромные очки в черной роговой оправе и торжественно водружает себе на нос.
- Но сегодня я буду серьезен, как никогда. Никаких шуток. Есть у меня один знакомый – отличный психотерапевт. Люди, когда узнают, что за каждый сеанс ему надо платить двести баксов мигом выздоравливают.
Он позволяет себе ненадолго обернуться на стоящую рядом девушку и снова вернуть все свое внимание равнодушному глазу камеры и присутствующим в студии людям.
- Никаких двести баксов друзья, - продолжает он и в приглашающем жесте поднимает руки вверх, - я вас, сегодня, абсолютно бесплатно вылечу. Сейчас продемонстрирую вам эффективность моей терапии.
Двое ассистентов в костюмах белых кроликов вкатывают на середину студии стол для фокусов. По оклеенной блестящей пленкой лестнице, девушка в серебристом трико поднимается на стол и укладывается внутри ящика, только ее кудрявая голова с красными губами и ноги в таких же ярко-красных туфлях остаются свободными.
Он берет в руки пилу. Публика затихает. На него находит непонятное, парализующее волнение и, превозмогая сковывающую тяжесть движений, он опускает пилу в специальный паз прямо посередине тела девушки. Улыбка на лице ассистентки сменяется странной кривой гримасой.
Ассистенты разводят в стороны две половины ее разделенного тела.
- Моя прекрасная ассистентка всегда мечтала заглянуть вглубь себя, - объявляет он, - и наука наконец-то может дать ей такую возможность.
Его голос одиноко звучит в тишине, нарастающей и грозящей вот-вот разразиться оглушающим грохотом взрыва. И словно взрыв в этом застывшем густом воздухе раздается оглушительный крик ассистентки. Прямо перед своим лицом она видит вторую половину туловища, аккуратно отпиленную пилой и вываливающиеся из нее, ничем не удерживаемые внутренности.
- Ты разочарована, моя дорогая? – наклоняется он к ней, - а ты думала, что внутри у тебя что-то особенное? О, какая жалость!
Комментарий к Добрый вечер, Готэм!
Не удержалась и процитировала сериал “Маньяк” и любимый сезон Американской Истории Ужасов. ><
========== Вторая сессия. ==========
Количество посторонних лиц, присутствующих во время их беседы, сократилось ровно вдвое – теперь за Харлин и Артуром Флеком приглядывает только одна пара глаз санитара, взгляд охранника же блуждает по трещинкам на кафельном с необъяснимым идиотским интересом.
Харлин щелкает кнопкой диктофона, Артур закуривает принесенные ей сигареты. Все повторяется, за исключением того, что в этот раз девушка опасливо пододвигает зажигалку к себе и прячет в карман халата. Ей вспоминаются слова Лилиан о том, что даже для самых безобидных на первый взгляд вещей, местные заключенные способны изобрести самое изощренное и опасное применение.
Однако, сегодня Артур выглядит вполне миролюбиво, оправдывая первое впечатление, которое сложилось у Харлин в их короткую встречу в коридоре, конечно, не тогда, когда он в прямом эфире продырявил голову телеведущему. Щуплый, хрупкий и замучанный человечек, выглядящий значительно старше своих лет (а ведь Шон его ровесник, но у него нет никаких морщин, кожа гладкая и упругая, как у довольного младенца, здорового розоватого цвета, под глазами и не тени синяков).
- Вы мне снились, доктор, - внезапно говорит Артур, - мне стали давать меньше лекарств и теперь я хотя бы способен отличить сон от реальности.
- Надеюсь, на наших беседах это скажется в лучшую сторону, - дежурно откликается девушка и переспрашивает с неподдельным интересом, - и что же было в вашем сне?
Артур смущенно отводит взгляд и чуткое внимание Харлин не упускает этой детали. Она пытается прочитать эмоции, написанные на его лице в этот момент, но тщетно.
- У меня было свое шоу на телевидении и… вы были моей ассистенткой, - тихо бормочет он себе под нос. Девушке не стоит большого труда догадаться, что он тщательно подбирает слова и не говорит ей всей правды, - а я думал, что вы больше не придете, после… того случая. Мне хотелось бы извиниться перед вами, вы слишком красивая, чтобы вас портить… - последнее слово тонет в хриплом кашле и Харлин напрягается, испугавшись, что сейчас он снова начнет смеяться.
- Меня не так просто напугать, - самодовольно заявляет девушка и ловит себя на том, что пусть и услышанный от маньяка-убийцы, но мимолетный комплимент пришелся ей по вкусу, - и я… слишком хочу узнать вашу историю.
- Разве вы чего-то не знаете? – Артур кивает на папку с личным делом, лежащую перед Харли, - там все вполне подробно изложено…
- Там всего лишь сборник сухих фактов, - возразила Харлин, - я хочу…
- Залезть ко мне в голову? – довольно резко перебил Артур и поделился совсем другим, непривычным для него тоном, полным едкой насмешливости и неоправданного превосходства, - пока не убьешь человека, а то и двух-трех-четырех, почему-то никого не интересуют твои мысли и чувства. Вам… - он понизил голос, - не кажется, милый доктор, что больны здесь вы, а не я? И все вокруг. А Аркхем – последний островок здравомыслия в этом слетевшем с катушек мире.
У Харлин по спине пробежал неприятный холодок, она поежилась, но постаралась остаться внешне невозмутимой. Именно сейчас ей показалось, что перед ней снова Лилиан, с ее каверзными вопросами и попытками заглянуть в темные уголки ее души.
Пора признать, что ее положение хозяйки в ситуации с этими людьми слишком сомнительно и шатко. Для них она не более чем хрупкая возможность разнообразить свое скучное пребывание здесь. Вероятно, она кажется им очень уязвимой и беспомощной, иначе, каждый из них не пытался бы взять положение в свои руки.