Греки прожили на острове Эя целый год, не зная ни нужды, ни печали. Но тоска по далекой родине не давала царю наслаждаться своим счастьем. Однажды он обнял колени богини и стал просить ее не препятствовать более их отплытию.
— Сердце мое сокрушается по любимой отчизне, — сказал он, — и спутники умоляют меня поспешить с отъездом.
— Что ж, Одиссей, — отвечала Кирка, — я не хочу держать тебя в своем доме насильно. Но прежде, чем плыть в Итаку, ты должен спуститься в мрачный Аид и вопросить о своей судьбе тень фиванского прорицателя Тиресия.
Сын Лаэрта ужаснулся ее словам.
— Разве по силам смертному совершить то, о чем ты говоришь? — спросил он. — И как я на своем корабле найду дорогу в царство мертвых?
— Об этом не беспокойся, — отвечала волшебница. — Попутный ветер быстро домчит тебя до цели. Но слушай внимательно! Отправившись от моего острова далее на запад, ты вскоре достигнешь пределов Океана. На его низком берегу увидишь лес из ракит и черных тополей, а за ним — область мглистого Аида. Ступай туда без всякой боязни! У реки Стикс найдешь высокий утес. Выкопай под ним глубокую яму и соверши три возлияния мертвым, призывая их к себе. Первое возлияние сделай медом, второе — благовонным вином, третье — водой. После заколи над ямой черную овцу и черного барана. Вскоре к тебе целой толпою явятся души умерших. Тогда, содрав с барана и овцы кожу, немедленно брось их в огонь и громогласно призови к себе на помощь грозного Аида и страшную Персефону. Обнажи меч и не подпускай к жертвенной крови никого из усопших, пока не выслушаешь Тиресия.
На следующее утро Одиссей разбудил спутников и приказал им всем готовиться к отплытию. Один из его товарищей, молодой Ельпенор, ночевавший на крыше дома и не разобравший спросонья, где он находится, упал на землю и разбился насмерть. Его кончина сильно опечалила сподвижников Одиссея, но еще более потрясло их известие о том, что они должны отправиться в царство Аида.
Проливая слезы и горько сетуя на свою судьбу, греки двинулись в путь. Попутный ветер быстро нес вперед их судно. На закате дня они достигли пустынного берега, окутанного туманной дымкой. В этой стране царил вечный полумрак, и Гелиос никогда не показывал тут своего лица. Захватив жертвенных животных, Одиссей с несколькими спутниками пришел к тому месту, о котором говорила ему Кирка, и выкопал мечом глубокую яму. Вслед затем он совершил три возлияния и каждое из них пересыпал ячменной мукой. «Души беспредельного Аида! — громко воскликнул он. — Всех вас ныне призываю к себе. Не оставьте без внимания моей просьбы, а я по возвращении домой принесу вам в жертву корову, не имевшую тельцов, и сожгу в костре для вас множество дорогих благовоний. Всех вас почту своим приношением, но более других фиванца Тиресия». Дав эту клятву, сын Лаэрта заколол овцу и барана. Едва их кровь потекла в яму, из темной бездны Аида явилась целая толпа усопших: души невест, неопытных юношей умудренных жизнью старцев, воинов, пораженных в битве острыми копьями, и еще многих-многих других. Одиссей велел спутникам содрать с жертв шкуры и сжечь их в огне, а сам призывал Аида и Персефону.
Души одна за другой стали подлетать к царю. Первой явилась душа Ельпенора. Его тело осталось лежать возле дома Кирки, так как у товарищей не оказалось времени похоронить его. Одиссею тяжело было видеть спутника в таком бедственном состоянии.
— Быстро ты добрался до Аида, друг Ельпенор! — печально сказал он. — Пеший, ты оказался проворнее меня, плывущего на быстром корабле.
— Умоляю тебя, Лаэртид! — отвечал умерший. — Когда возвратишься на остров к Кирке, соверши над моим телом погребальные обряды, чтобы я мог найти здесь покой.
— Утешься, злополучный, — пообещал ему Одиссей, — все будет сделано, как ты желаешь.
Беседуя с другом, царь сидел с обнаженным мечом возле ямы и, в ожидании Тиресия, отгонял от нее другие души. Вдруг он увидел перед собой тень своей матери Антиклеи, которую, отправляясь на войну, оставил живой в своем доме. Скорбь пронзила его мужественное сердце. Однако, как ни горько ему было, он и ей запретил приближаться к жертве. Наконец явился великий Тиресий. Напившись черной крови, он встал перед сыном Лаэрта и откровенно рассказал об ожидавших его в будущем невзгодах. «Знай, Одиссей, — сказал фиванец, — что на тебя сильно, и не без основания, гневается владыка морей Посейдон. Ведь ты лишил зрения его любимого сына циклопа Полифема. Из-за этого тебе придется испытать тысячи бедствий. Впрочем, даже вопреки ему ты сможешь вскоре достигнуть Итаки, если только сумеешь обуздать своих спутников. Случится так, что судьба в скором времени закинет тебя на знойный остров Тринакрию, где пасутся быки светозарного Гелиоса. Боги будут искушать вас сильным голодом. Если выдержите испытание и не тронете священных быков, то сумеете возвратиться на родину. Если же совершите святотатство и убьете хотя бы одного из них, всех твоих товарищей ожидает неминуемая гибель. Сам ты избегнешь смерти, но сможешь вернуться на Итаку только через много лет, испытав бессчетные бедствия. Утратив всех спутников, никем не узнанный, ты приплывешь домой на чужом корабле и встретишь там множество буйных женихов, нагло расточающих твои богатства и силой склоняющих твою жену Пенелопу к новому замужеству». Провозгласив свое пророчество, Тиресий удалился в бездну Аида.