– Я не могу позабыть (вот это правда! – Примеч. авт.), что она была отрадой моего дорогого Генриха, мне стыдно принимать от нее что-нибудь даром, я дам ей взамен другое поместье и предлагаю ей Шомон-сюр-Луар.
Обмен состоялся. Диана уехала в свои владения, где прожила еще несколько лет (она умерла в 1566 г.), сохраня все свое состояние. Екатерина ее не преследовала: она была политиком и понимала, что Пуатье более не опасна, поддаваться же в политике эмоциям – непозволительная роскошь. Хотя, будь ее воля, этот единственный акт эмоциональной разрядки она бы и совершила, но в том-то и дело, что воли не было.
Когда умер муж и на престол вступил ее первенец шестнадцатилетний Франциск II, она думала, что теперь-то пришло ее время: королевство будет жить ее волей. Но она ошиблась. Ее сын, болезненный и – скажем мягко – не отличавшийся высочайшим интеллектом, юноша, которого друзья называли «roi sans vices», а враги – «roi sans vertu», словом, не самый удачный первый опыт Екатерины и Генриха, был слишком слаб, чтобы, слушаясь лишь мать, действовать наперекор всем остальным. Король, таким образом, был слаб – стало быть, сильны были его подданные. Действительно, к этому времени семейство герцогов Гизов, потомков Карла Великого – проклятие и ужас французских королей на ближайшие десятилетия, – усилились настолько, что король в их руках был подобен кукле из воска.
Герцог Гиз командовал армиями, кардинал Лотарингский заведовал администрацией и финансами. В их же руках была и церковь. Екатерина, продолжая играть старую партию близости к Гизам, решила усилиться за счет поддержки Бурбонского дома – родственников, хоть и далекой, правящей династии Валуа. Она выбрала – еще при жизни мужа – для этой цели Франсуа Вандома, видама Шартрского. Вполне вероятно, что поначалу здесь был даже не политический расчет, а инстинктивное движение души, ибо Франсуа в дни правления Дианы де Пуатье жестоко оскорбил фаворитку, отказавшись взять в жены ее дочь, которую любящая мать позднее пристроила за герцога Омальского. Диана, мечтавшая породниться с королевским домом, так и не простила Вандому сего кульбита, зато видам приобрел в лице королевы верного союзника. Потом вступили в дело политические расчеты, а затем – и любовь. И опять же, поначалу это могло быть сознательным кокетством – дабы хоть таким образом привлечь к себе совсем угаснувшее внимание мужа, но Генрих II был непробиваем, и тогда из ненависти к супругу родилась любовь.
По общим уверениям, видам после смерти короля стал любовником Екатерины. Она, приблизив его к себе, попыталась вместе с ним совершить нечто вроде малого дворцового переворота, убрав Гизов. Но те были сильны и, узнав о подобных прожектах, вырвали у королевы приказ – заключить Вандома в Бастилию. Тот просидел несколько месяцев в тюрьме, наконец был выпущен и в тот же день умер – умерла первая и единственная любовь королевы, холодной и властной женщины, для которой отныне осталась одна страсть – политика и интрига. Что касается смерти видама, то многие – даже почти все – были уверены, что Екатерина, поняв, что ее любовь не имеет политического будущего, сама приказала отравить Вандома, дабы все бывшее между ними осталось навеки втайне.
Параллельно с этим подняли голову протестанты – родственник Вандома Антоний Бурбон, губернатор Гиени, Ангулема и Пуату, и его брат принц Людовик I Конде, за которыми вырисовывалась мрачная фигура протестантского вождя адмирала Колиньи, все же решили дать бой Гизам. Их целью было вырвать Франциска из рук Лотарингского дома, а затем – и низложить его. В этих условиях Екатерина приняла сторону Гизов. Заговор протестантов был раскрыт, и гонения на них усилились. Католики вооружались. В этот момент, в 1560 году, Франциск II умер. Власть перешла к другому сыну Екатерины Медичи – десятилетнему Карлу IX.
Теперь ситуация немного изменилась, и регентство Екатерины приобрело более реальные черты. Казалось, тут-то и можно было бы отомстить Диане, но она была уже в прошлом, жизнь же шла с такими сюрпризами, что старые симпатии и антипатии выглядели милым, но уже безнадежно минувшим курьезом. Ибо сразу же после смерти одного сына она заставила написать другого – нынешнего короля – письмо парламенту, в котором Карл IX писал, что «в рассуждении его малолетства не будучи в состоянии управлять государством один, и вверяясь благоразумию и добродетелям матери своей, он убеждает ее принять на себя дела королевства, при мудрых вспомоществованиях короля Наваррского, почтенных и знаменитых особ, составлявших совет покойного короля». Екатерина в этот момент начала поддерживать протестантов, ибо опасалась усиления Гизов – защитников католичества – которые могли вообще уничтожить королевскую власть. Этим она еще раз доказала, что для нее религиозные вопросы вполне подчинены вопросам политическим.