Перед Катериной начал проходить бесконечный парад женихов, изнывающих от любви к ее богатству, знатности и возможной будущей власти. Эрколе д’Эсте, сын феррарского герцога Альфонсо; молодой шотландский король Яков V (это предложение Климент VII отверг быстро, справедливо заметив, что «на одних курьеров придется мне употребить гораздо больше, чем сколько будет стоить ее приданое»); один из принцев Лотарингского дома граф Водемон; побочный сын английского короля Генриха VIII герцог Ричмонд; имперский принц Филиберт Оранжский, предводительствовавший войсками императора – союзника папы в войне с мятежной Флоренцией; герцог мантуанский Федериго Гонзаго; наследный принц Урбинский делла-Ровере; сын миланского герцога Франческо Мора. И, наконец, французский король начал искать руку Екатерины для своего второго сына – Генриха, герцога Орлеанского. Фактически среди женихов – весь цвет Европы, но Катерина была равнодушна ко всем ним, ибо ее сердце занял один из ее родственников, двадцатилетний кардинал Ипполит Медичи, который был не прочь сложить сан, дабы посвятить себя светской карьере. Но папа, положению которого Катерина была обязана частично жениховским цветником, был против соединения двух членов одной фамилии, ибо это ничего не давало его политическим амбициям возвышения и упрочения фамилии Медичи. Еще один живой росток, таким образом, был вытоптан в душе девочки – что же удивляться, что впоследствии душа ее, душа взрослой, много повидавшей женщины, была сравнима лишь с выжженной пустыней?
Папа предпочел все же кардиналу принца Орлеанского, хотя и не сразу: хитроумные переговоры о браке тянулись два года. К моменту их завершения Екатерине было уже тринадцать лет. Как отмечал в своих донесениях венецианский посланник в Риме Сориано, Екатерина – «девушка очень живых свойств, общительного характера и тонкого образования. Она не велика ростом и худощава; черты лица ее нельзя назвать тонкими; в наружности ее замечательны особенно выдающиеся глаза, как у большей части членов дома Медичи». И другие, видевшие Катерину, также отмечали правильные, хоть и несколько грубоватые черты, высокий лоб, большие глаза навыкате, вообще красивое, хоть и не очень привлекательное лицо. Его выражению недоставало уже тогда женской нежности: в нем было больше ума, чем души. И уже в тринадцать лет – величавый, красивый вид, не лишенный приятности, прекрасная форма рук, которое отличие она сохранит до старости. Как и белый цвет кожи.
Екатерина Медичи в молодости. Неизвестный художник
Наконец, вопрос о свадьбе окончательно решился, и она состоялась в 1533 году. Климент VII дал за девушкой богатейшее приданое: кроме наследственных имений своей матери, Екатерина получила 130 тыс. золотых монет, множество жемчуга (об имениях же напомним: мать Катерины – дочь графа Бульонского Жана и Екатерины Бурбонской. И муж и жена – представители знатнейших и богатейших родов Франции). Были и другие драгоценные ювелирные украшения, стоимостью многие тысячи золотых дукатов. Но все равно при вручении всего этого приданого по французским придворным пополз злой шепоток. И тогда раздался голос кардинала Ипполита Медичи:
– Господа, вы плохо осведомлены, очевидно, о секретах вашего короля. Его Святейшество обещался передать Франции три жемчужины, помимо этих, жемчужины, которые не имеют цены: Геную, Милан и Неаполь.
Конечно, правда, существует разница между обещанием и выполнением, и слова эти не стали реальностью, но иногда и обещания могут иметь большую цену, ибо дающий их громогласно заявляет о поддержке одного лагеря в его борьбе с противником.
Незадолго до бракосочетания произошло одно незначительное событие, в дальнейшем, однако, имевшее серьезные последствия: брат Екатерины герцог Алессандро-«африканец» познакомил Климента VII с графом Себастиано Монтекукколи, который незадолго до этого покинул службу императора Римской империи и испанского короля Карла V. Граф ранее изучал медицину, что также пригодилось. Возможно, о том, что происходило на этой встрече, знала и Екатерина Медичи.