Роберт ничего не сказал в ответ. Оглушающий шум и жара сделали наконец свое дело, и у него разболелась голова.
– В жизни его не видела, – продолжала утверждать Рейчел. – Послушайте, он скорее всего был просто-напросто пьян или находился под воздействием наркотиков. Или что-нибудь в этом роде. Кто знает? Да и кому нужно это знать?
Роберт как-то странно улыбнулся и провел рукой по волосам. Рейчел с удивлением на него посмотрела. Молодой человек буквально взмок от пота. «Ему жарко, и он нервничает», – с сочувствием подумала женщина.
– Спасибо, что вы за меня вступились, – сказала она. – Мне показалось, что он был готов что-нибудь учинить. Что-нибудь глупое и мерзкое.
– И я тоже. – Роберт огляделся, но Абрахам уже исчез, поэтому он снова переключил внимание на Рейчел. – Не желаете чего-нибудь выпить? Я хочу сказать, что мне лично это бы сейчас не помешало.
– Мне тоже, – ответила Рейчел, а потом добавила: – Но мы, может быть, сделаем это в другом месте?
– В другом месте?
– Да, если вы, разумеется, не испытываете желания остаться здесь. Я знаю, что вы пришли с друзьями и, возможно…
Роберт представил себе, как она следила за ним в «Сантьяго», и голос его дрогнул. Где же она, черт возьми, пряталась? Или подглядывала в окошко? Неужели она видела, как он сидел в полной прострации и кривился, когда раскаты пьяного хохота особенно действовали ему на нервы? Интересно, она может сказать, что он, к примеру, ел?
– Итак, вы хотите остаться? – спросила она.
Роберт еще раз окинул взглядом бесновавшуюся в «Семерке червей» толпу и решительно повернулся лицом к Рейчел.
– Нет, не хочу, честно.
– Тогда давайте уйдем отсюда.
Он коснулся рукой ее запястья, и ему показалось, что рука женщины столь же красноречиво продемонстрировала ее желание пойти с ним, как и ее взгляд.
– Куда же?
Вопрос удивил Рейчел и здорово ее позабавил. Она даже позволила себе улыбнуться, прежде чем сказала:
– Перестаньте, Роберт. Вы куда умнее, чем пытаетесь казаться.
Стефан Абрахам сидел абсолютно обнаженный на деревянном полу, скрестив по-турецки ноги. Шелковые простыни шевелились от слабых порывов ночного бриза, и по их изумрудной поверхности временами пробегали едва заметные волны.
Ни в комнате, ни во всем доме, кроме него, не было ни души. Нигде не было слышно ни звука – за исключением целого хора, надрывающегося у него в голове. Мерзкие видения и отвратительные образы сразу же появлялись, стоило ему хоть на мгновение задуматься. Иногда они теряли привычную интенсивность, и он получал возможность заниматься самыми обыкновенными вещами: есть, спать, работать, трахаться. Но иногда они ничего подобного ему не позволяли.
Он опустил глаза на свое предплечье и в который уже раз задержал внимание на нескольких рядах параллельных шрамов от порезов, которые наносил себе сам. Потом он коснулся пальцем и нащупал незаживающую рану. Те, кто, жил у него в голове, не давали ей затянуться.
Однажды кто-то ему сказал, что нет ничего хуже, чем медленно скатываться к сумасшествию и одновременно осознавать это. Тогда он высмеял рассказчика и не придал никакого значения его словам. Подобно автомобильным катастрофам, сумасшествие предназначено для кого-то другого, но никак не для него, Абрахама. Теперь-то он знал, что парень говорил правду. И открытие это леденило кровь. Ни страх, ни даже животный ужас не могли сравниться с этим.
Болезнь прогрессировала с удивительной скоростью. Пока что ему удавалось скрывать ее проявления на людях. Эти мерзкие твари в голове обрушивались на него, когда он находился в одиночестве и чувствовал себя в безопасности. Но сегодня в «Семерке червей» все изменилось.
Абрахам закричал, что было силы, и погрузил руки в ведерко из пластмассы, наполненное старыми бритвенными лезвиями. Потом он извлек руки, изо всех сил сжав пальцы в кулаки. Ржавые, но все еще острые кромки врезались в его плоть, рассекая ее по всем направлениям. Кровь жарко заструилась между пальцами и потекла по рукам. Он с жадностью втирал в кожу обломки тонких стальных пластинок, словно это был увлажняющий крем. Когда сталь рассекала кожу и глубоко проникала внутрь, он всякий раз принимался по-звериному выть.
– Оставьте меня в покое! Убирайтесь к черту из моей гребаной головы! Кто вы? Зачем вы это со мной делаете? Пожалуйста! Какого черта вам от меня надо?
Глава 9
Роберт пробудился во мраке ночи, и пока его глаза привыкали к темноте, он переживал панический ужас. Через секунду, однако, все прошло, и мучившие его призраки растаяли без следа, словно он выключил некий телевизор, существовавший у него внутри. И неприятные образы, и режущие ухо звуки исчезли, будто по мановению волшебной палочки.
Рейчел спала рядом. Роберт на мгновение задался вопросом: сколько стоит привести в порядок ее порванный вечерний наряд? Вчера, в такси, ему едва удалось сдержаться, когда он попытался пальцами проникнуть между ее бедер, а она неожиданно раздвинула ноги, схватила его ладонь и потянула туда, книзу. Все это время глаза водителя неотрывно следили за ними через зеркало заднего вида.
Потом, в железной клетке лифта, они целовались до одури, намертво соединившись губами и телами, хотя в этой древней мышеловке и было неудобно до крайности. Когда же они распахнули дверь в квартиру Рейчел, эта женщина увлекла его на пол там же, в коридоре, рядом с дверью, которая вела в гостиную. Платье женщины задралось выше талии, а когда ей надоело возиться с пуговицами на его рубашке, она просто разорвала ее. Поначалу Роберт пытался стянуть платье с Рейчел через голову, она же запуталась в нем, распластавшись на мраморном полу, и вдруг закричала:
– Да что ты там копаешься! Тащи изо всех сил!
Роберт последовал ее совету, дернул, и изящный наряд распался надвое.
Роберт сидел на кровати и раздумывал, сколько времени они проспали. Занавеси в спальне были опущены не до конца, и трепетный свет утра озарял комнату. Она лежала повернувшись в противоположную от него сторону. Тонкая простынка окутывала лишь ее бедра. Густые волосы Рейчел разметались по подушке и по ее плечам, отливавшим нездоровой голубоватой бледностью. Впрочем, это могло быть всего лишь следствием оптического обмана, поскольку ранним утром все вокруг казалось голубым. Роберт снова улегся и обвил женщину рукой.
Ее пальцы обнаружили его кисть и схватили ее. Потом она провела его рукой по своей груди. Кожей ладони Роберт чувствовал, как теплая на ощупь грудь Рейчел мерно поднималась и опадала.
Несколько минут Рейчел оставалась без движения, удерживая руку Роберта, но затем женщина подобралась к молодому человеку поближе. Роберт провел ладонью свободной руки по горлу Рейчел, а секундой позже спустился к груди. Теперь его ладонь легла на грудь Рейчел, нежно сжала мгновенно затвердевшие соски. Правая рука Роберта стала медленно сползать вниз по ее животу. Ему нравилось наблюдать, как ее тело откликается на его ласки.
– А ты, оказывается, не спишь, – пробормотала она.
– Неужели? По-моему, я почти в коме.
– Ничего удивительного.
Пальцы Роберта, в темноте напоминавшие паука, достигли волос, покрывавших ее лобок. Рейчел со свистом втянула в себя воздух, когда его ладони спустились ниже и начали поглаживать нежную кожу у самого основания бедер. Потом он на секунду отнял руку и ощутил, как ее пальцы сомкнулись на его запястье, нащупывая пульс. Тогда пальцы Роберта проникли в теплую мягкую долину, уже слегка увлажнившуюся. Рейчел забормотала что-то неразборчивое.
Его возбуждение еще больше возросло от созерцания тех змеиных, волнообразных движений, с какими она подстраивалась к его движениям. Когда напряжение в паху у Роберта достигло предела и стало болезненным, она ухватила пальцами его фаллос и направила в недра своего тела. Он помог ей, толкнувшись изо всех сил и чувствуя, что растворяется в теплых и влажных глубинах, которые мгновенно охватили и сдавили его в жарких, пульсирующих объятиях. Вскоре он замедлил движение и, напрягая мышцы живота, на секунду задержал желание, но потом возобновил проникновение – медленно, но неумолимо.