Когда пробило шесть, она очнулась от этой импровизированной летаргии и надела джинсы и бело-розовую блузку. Потом она вышла из дому и направилась к вокзалу Виктория. В гостиницу «Монарх» она вошла ровно в половине восьмого. Насосавшийся пива служака, дремавший за конторкой, поднял на нее красные припухшие глаза.
– В какой комнате остановился мистер Лэнг? – спросила она.
Портье неопределенно пожал плечами и пододвинул Кэтрин регистрационную книгу. Постояльцев оказалось немного. Кэтрин узнала номер комнаты Криса и уже через минуту стучалась в дверь Он открыл, и Кэтрин увидела, что хозяин номера до глаз покрыт мыльной пеной и защищен от нескромных взглядов полотенцем, повязанным вокруг бедер.
– Мне нравится ваша мыльная борода, – дерзко заметила девушка. – Теперь вы ужасно похожи на Санта-Клауса.
– Послушайте, а вы-то что здесь делаете?
– Дело в том, что я не могу спать. Слишком многое приходит в голову. Вот я и подумала, отчего нам не позавтракать вместе – или что-нибудь в этом роде.
– Конечно. Почему бы и нет? Позвольте только…
– Я подожду вас здесь, в коридоре, – сказала Кэтрин.
Когда он возник на пороге снова, Кэтрин через образовавшуюся щелочку смогла рассмотреть комнату и ее убогую обстановку. Крис перехватил ее взгляд.
– Это вам не «Ритц», что и говорить.
– И даже не «Холидей инн». Думаю, что позавтракать нам следует совсем в другом месте. Ваше мнение?
– Согласен. Скорее всего тут у них даже нет кухни.
Они поднялись по Белгрейв-роуд к вокзалу Виктория и нашли небольшое кафе у автобусной остановки. Крис заказал кофе, а Кэтрин предпочла чай. Они уселись за столиком у самой стены под выцветшим портретом Генри Купера.
– Так что же не дает вам спать? – спросил Крис.
– То, что вы рассказали мне о Дженнифер.
Крис кивнул, словно ждал этого ответа.
– Возможно, мне не следовало вам ничего рассказывать.
– Я ведь настаивала, помните?
– Тогда мне, видимо, следовало вам соврать.
Девушка улыбнулась:
– Может быть. Но вы оказались до ужаса правдивы, и я, признаться, этому рада. Я по-прежнему отказываюсь верить во многое из того, что вы мне наговорили, но было бы смешно ждать от меня другого. По крайней мере сейчас.
Крис вытянул ноги и закурил первую за сегодняшний день сигарету. Кэтрин, в свою очередь, глотнула чаю. Напиток неаппетитно выглядел и оказался совершенно безвкусным.
– Какая она была, ваша Дженнифер?
– Типичная интравертка. В детстве она предпочитала отсиживаться у себя в комнате, где читала или музицировала. У меня всегда было больше друзей, чем у нее, – в сущности, со стороны могло показаться, что я куда больше беру от жизни, чем она, – тем не менее я постоянно испытывала чувство ревности по отношению к ней.
– Почему?
– Потому что она была чрезвычайно талантливым и умным человеком. И даже в детстве я отдавала себе в этом отчет. Кроме того, она была красива, а ничто так не подогревает сестринскую ревность, как понимание того, что сестра хороша собой!
Выпалив эту тираду, Кэтрин снова заулыбалась. Потом она вытянула руку и поправила свои круглые черные очечки.
– Детская ревность, – протянул Крис.
– Именно.
Сидевшая за кассой женщина настроила радиоприемник на другую волну. В воздухе жужжали взбесившиеся от жары мухи. Они пролетали над газовой конфоркой, не замечая прозрачного голубого пламени, и падали вниз мельчайшими частичками пепла. Крис затушил сигарету в переполненной пепельнице.
– Как у вашей сестры произошло сближение с Дэвидом Колсеном?
Кэтрин вздохнула и пожала плечами:
– Когда они познакомились, Колсен уже был знаменитостью. Две его пьесы шли в театрах Вест-Энда, и по одной из них только-только сняли фильм. Дженнифер отправилась на премьеру фильма со своим приятелем, который был одним из помощников режиссера на съемках этой картины. Тот представил ее Колсену – и вот оно, свершилось!
– Что, любовь с первого взгляда?
– Что-то в этом роде – по крайней мере Дженнифер считала так. Тогда Колсен был этаким симпатягой-знаменитостью, а Дженнифер полагала, что она лично не более чем виолончелистка среднего пошиба и без особых видов на успех. Это не соответствовало действительности, но Дженнифер всегда относилась к себе критически. Как бы то ни было, она была несказанно поражена тем, что Колсен проявил к ней хоть какой-то интерес, и втюрилась в него по уши. Вот вам крючок, леска и грузило, – с горечью завершила она рассказ.
– А вы, судя по всему, были не в восторге от него.
– Да. Ну и что? Какая разница? Дженнифер ничего не хотела слушать. Чтобы не испортить наших отношений, я держала свои мысли при себе.
Кэтрин опустила глаза и уставилась на заплеванный пол. Крис откусил кусочек тоста. Возившийся около кофеварки продавец отчитывал какую-то старушку за то, что она привела с собой пса. Та, делала вид, что не слышит.
Крис сочувственно кивнул и пробормотал:.
– Ох уже эти семейные склоки…
Кэтрин подняла на него глаза:
– А вы были когда-нибудь женаты?
– Нет.
– Но искушения преодолевать вам приходилось?
– О, сколько раз, но только не в реальной жизни. Большей частью я об этом раздумывал. Ничего серьезного на деле.
– Но почему?
Крис хорошим глотком опорожнил половину чашки и, прежде чем ответить, обдумал свои слова.
– У меня не сложилось, и не сложилось потому… потому…
Так вот, значит, каков его ответ.
– Потому что никто не удосужился подобраться к вам поближе? – не то спросила, не то ответила за Криса Кэтрин.
Тот утвердительно кивнул:
– Вот именно. Никто не подобрался ко мне достаточно близко.
– Отчего же?
– Я просто… просто…
Крис пытался найти подходящие слова, и Кэтрин обратила внимание, что у него при этом появилось на лице затравленное выражение.
– Послушайте, – произнесла она, – извините меня за настырность. Не хотите – не отвечайте. Я задам другой вопрос и на другую тему.
– Спасибо, – улыбнулся Крис.
– Как поживают ваши домашние? Ваши родители?
– Боюсь, что они уже умерли. И довольно давно.
– Братья? Сестры?
– Никого.
– Что ж, с вами все более или менее ясно. Где вы воспитывались?
– В детстве мне пришлось немного постранствовать, но юность я провел в Калифорнии. Мне хотелось сделаться профессиональным игроком в футбол. Не слишком оригинально, правда?
Кэтрин улыбнулась:
– В детстве мне хотелось стать балериной, а еще – сиделкой!
– Вот оно что! Я себя представлял в роли полузащитника в клубе «Сан-Франциско 49».
– И вместо этого оказались в научном учреждении и занялись исследованиями болезней крови?
– Так уж вышло.
– Да, как именно?
Крис снова замолчал, и Кэтрин поняла, что тот подыскивает подходящий ответ.
– По-видимому, меня прибило к этому институту волнами житейского моря, – наконец сказал Крис.
Она знала, что он лукавит, но сразу поняла, что больше от него не добиться.
– Послушайте, – произнесла она с известной долей осторожности, – почему бы вам не съехать из вашей дыры и не поселиться у меня?
Крис с удивлением поднял на нее глаза.
– Извините, я вас не понял…
– Ваша гостиница – настоящая клоака, и я не хочу слышать, что здесь очень дешево. Сколько бы с вас ни спросили – это грабеж. Вы можете остановиться у меня и тем самым сэкономить деньги. К тому же так было бы удобнее.
– Благодарю вас, Кэтрин. Но мне не хотелось бы так поступать. Это…
– А что в этом особенного? Я ведь нe предлагаю вам на себе жениться! Кроме того, мне кажется, я у вас в долгу.
Роберт напустил белой пены на раскаленную крышу белоснежного «мерседеса». Автомобиль принадлежал Годфри и Мэри Пик. Его купили восемь лет назад, и Роберт, прижавшись лицом к стеклу, удивился, когда заметил, что, в соответствии с показаниями спидометра, машина за это время прошла только двенадцать тысяч километров.